Юрий Саваровский - Избранное

Один только инок смиренный,
Что скит обживал далеко,
Корову кормил сочным сеном
И цельное пил молоко.

Распелся утром залихватский
В кустах малины соловей.
Он не какой-нибудь кабацкий,
Он самых голубых кровей.

Такие выдаёт рулады
И так захватывает дух,
Что безразличный, глуховатый
К нему прислушался петух.

В ответ жерёбая кобыла,
На днях готовая рожать,
Слегка копытами забила
И начала тихонько ржать.

И также я, боясь потери
Его высоких, чистых нот,
Душой токую, как тетеря,
Разинув от восторга рот.

Я весною словами богат
И, как мастер, рукой вдохновенья
Драгоценный вкрапляю агат
В ожерелье стихотворенья.

Я отдам своё сердце стиху,
Свет души своей искренней вплавлю.
Не берусь подковать я блоху,
Но плясать непременно заставлю.

Я не могу остановиться,
Таков весны пришедшей шаг.
На волю вырвалась, как птица,
Моя мятежная душа.

Давно я так не волновался
И не был волен так давно,
Я в жизнь стремительно ворвался,
Мне что-то новое дано!

Хоть знаю я, взлёт будет краток,
Дни вдохновенья сочтены.
Спешу палитру ярких красок
Оставить на холсте весны.

На старой кряжистой сосне
Долбит кору настырный дятел,
Похоже, он немного спятил,
Так расстучался по весне!

Кричу ему: – Остановись!
Не вышибай мозги напрасно
И оглядись, ведь так прекрасна
И так неповторима жизнь!

А он ещё сильней долбит,
К моей патетике холодный.
Не лирик он, а челобит.
Что лирика, когда голодный?

И я его могу понять,
Голодные запомнив годы.
Пустой желудок как унять
Одной лишь прелестью природы?

Люблю я вечерком в прохладе
В беседке дачной посидеть,
С душой неугомонной сладить,
В ночное небо поглядеть,
Увидеть бледный лунный отблеск
И туч далёкие гряды,
Понять, быть может, чей я отпрыск,
С какой пожаловал звезды?
Кто правит мной, кто направляет,
Кто любит, ненавидит кто,
Иль дурака со мной валяет,
Как вздорный клоун в шапито?
И так вот, про себя толкуя,
С собой толкуя допоздна,
Понять, о ком душа тоскует,
С какого бесится рожна.
В ночи погаснет сигарета,
И я пойду, усталый, спать.
Я не найду ни в чём ответа
И буду мучиться опять.

Я, засыпая, сочиняю стих,
А утром занесу его в тетрадку.
Мне лень вставать, мне так тепло и сладко
На шёлковых подушках пуховых.

Ещё одна рождённая строка
На память ненадёжную ложится,
Но этой строчки я могу лишиться,
Коль к ручке не дотянется рука.

Я полусном терзаем без конца.
Уж столько строчек память накопила!
Но голова, что тяжелей свинца,
Их, как котят, нещадно утопила.

Я дам стихи свои читать
Траве не скошенной, июньской,
Птенцам, что начали летать,
Козе, что величают Дунькой,

Свои стихи я предложу
Лощине, пруду, полю, лесу,
Лягушке, оборотню, бесу,
Сороке, дятлу и ежу.

Я запущу их по садам,
На всю любимую округу,
Потом отдам на отзыв другу,
Затем лишь критикам отдам.

В этот вечер час за часом
Я гоняюсь за Пегасом.
У меня – овёс и плеть,
У Пегаса – крылья,
Так должно ж со мной взлететь
Божество кобылье!
Только сколько ж с ним возни,
Сколько нервов, братцы!
Не желает, чёрт возьми,
Он со мною знаться.
Задаётся, спору нет,
И воротит рыло,
Говорит: – «Ты не поэт,
Графоман бескрылый».

В деревеньке, где нет электричества,
Когда гаснут дневные лучи,
Я, склонившись, сижу пред величеством
Освещённой свечою ночи.

И при свете скупом и интимном,
Зыбким, точно болотные мхи,
В полумраке прокуренном, дымном
Я всюночь сочиняю стихи.