Юрий Саваровский: Душа неугомонная

Мне нужно бы судьбу благодарить,
Начертанную Матерью и Богом.
Пускай не птицей по небу парить,
Зато ходить по весям и дорогам.
И видеть небо прямо над собой,
И ранним утром и глубокой ночью,
И молча слушать колокольный бой,
И скрип колес, и трескотню сорочью.
Я этим счастлив, счастлив я сполна,
И благодарен ей без укоризны
За то, что даровала мне она
Далёкий путь быстротекущей жизни.

Вот говорят: – Нет рая на земле.
Неправда – есть. Я в этом убедился,
Когда в глуши от всех уединился
В далёком от известности селе,
И начал жизнь практически с нуля
В общении с нетронутой природой,
Я никого не предал и не продал,
Ни с кем души своей не прогулял.
И в этом суть и смысл бытия
Незлобного, обычного, мирского,
В котором нынче пребываю я,
В котором счастлив, волен и раскован.
Да будет так на склоне быстрых лет!
Мне не нужны надуманные страсти,
Которыми терзается поэт
И сердце рвёт в отчаянье на части.

Если честно, и в семьдесят лет
Можно жизнь посчитать распрекрасной,
В мире чёрном и белом, и разном
Мрак лишь там, где отсутствует свет.
Всё зависит от света души,
Как она лучезарная светит,
Что она осветит и отметит
И какие возьмет рубежи.
По утрам я встречаю рассвет,
Вечерами гляжу на закат я.
Всё как должно. И в семьдесят лет
Посылаю я солнцу заклятья: —
Солнце, солнышко, вечно свети!
Пусть хотя б твой единственный лучик
Пробивался к земле из-за тучи,
И мои освещал бы пути.

По душе мне снежные метели,
Ветра разгулявшегося свист,
Если даже путь к заветной цели
У меня нелёгок и тернист.

По душе мне майское цветенье —
Эта кипень светлая садов,
Если мозг в полёте вдохновенья
Породниться с космосом готов.

По душе мне грозовые ливни,
Молний низвергающихся треск,
Если планы генеральных линий
Разрушает рядовой гротеск.

По душе мне осени грустинка
На лице затосковавших нив,
Если крутит старая пластинка
Песни узнаваемый мотив.

Оставайся, солнышко, подольше,
Что же ты зависло в облаках?
Я бреду потерянный по долу
В образе покорного телка.
Мне сейчас неимоверно грустно,
Потерял я светлой жизни суть,
Задыхаясь беспредельной Русью,
Я торю неведомый мне путь,
Спотыкаюсь часто и хромаю,
И под ветром переменным гнусь,
Но умом и сердцем понимаю,
Что к началу светлому вернусь.

Я не верую в Бога, которого мне
Преподносят попы на амвоне,
Прививая покорность великой стране,
Строя церкви в стекле и бетоне,
Отделившись от бедных, купаясь в жиру,
Подпевая безбожным политикам.
Я же чист перед Богом, которым живу,
Не хочу быть на паперти нытиком.
Не прошу я у ряженых этих попов
Искупленья души, индульгенции.
Только раз я почуял божественность слов,
Рядом с Данте на камнях Флоренции.

Противоречья дня и ночи
В моей присутствуют душе,
Днём светлым счастья она хочет,
А ночью плачет в неглиже.
И что с ней, искренней, поделать,
Когда она на склоне лет
Стремится вырваться из тела,
Взломав сжимающий скелет.

Душа, печальна и томима,
Терзает ум холодный мой,
Усиленно, как в пантомиме
Юродствует глухонемой.
Его я плохо понимаю.
О чём ты мне глаголешь, мим?
О том ли, что в цветенье мая
Я чем-то тягостным томим,
Что душу гложет наважденье,
Сметающее красоту,
Как боли крик, как пригвожденье
К нерукотворному кресту?
Ведь по твоим жестоким жестам
Я вдруг невольно ощутил,
Что светлый май мне ищет место
Среди потерянных могил.