Люссия Оберст - И ныне Дуб у Лукоморья. Сказки и басни

А время царское пришло…
Царю тому в башку взбрело
По всей стране издать Указ:
«Награду тот получит враз,
Кто мастерство свое покажет
И батюшку-царя уважит.
Искусство дивное в цене,
И ежель будет любо мне,
Любого щедро награжу,
Палаты царски покажу
И с миром отпущу домой…» –
Издал наш царь Указ такой.
А люди, кто во что горазд,
Услышав про такой указ,
Пытались все любой ценой
Подарок сделать небольшой.
Не выйдет, на худой конец,
Полюбоваться на дворец.
Но, видно, мастером не стать,
Тому, кто может лишь болтать.
Тут с детства навыки нужны:
Терпенье, вкус – не всем даны.

Ну, а Меланья той порой
Своей девичьей чистотой,
Платками дивной красоты,
Свои лелеяла мечты
И покоряла женихов…
(Узнав об этом с людских слов
И раскрасневшись от стыда,
Не выходила никуда,
Чтобы ничей случайный взгляд
В душе не портил все подряд).
И в стенах дома своего
Узнала вскоре про того,
Кто Птицей назывался,
Матвеем величался;
Что был он мастер на все руки,
Никак он знахарь был от скуки:
Всем помогал, кто был в нужде,
Совсем не думал о себе.
В цыганке заиграла кровь,
В судьбу свою поверив вновь,
Черты ладони рассмотрела
И линию судьбы узрела.
«Наверно, пряха солгала,
Скорей всего оберегла,
Что все гаданье – просто чушь,
В гаданье верит только глушь,
Цыгане врут и тут и там,
Гаданье это стыд и срам».
Меланью взяли вновь сомненья,
И вспомнив про свое рожденье,
Ей голос сердца подсказал:
«Меланья, жди, твой час настал».
Услышав голос в тишине,
Была напугана вполне,
Меланья на пол опустилась
И быстро – быстро помолилась…

Матвей, услышав про Указ,
Подумал: «Вот тебе и раз!
Я для себя для одного
Не стал бы делать ничего;
Но ежель малость повезет –
Удача к людям в дом войдет:
Нужду прогонят бедняки,
А остальное – пустяки». –
Так размечтался Птица,
Но суждено ли сбыться?

Час за часом, день за днем
Бежит времечко бегом.
Солнышко сменяет ночь,
Луна гонит солнце прочь.
Во дворце столпотворенье –
Все несут свое творенье,
Чтобы царь окинул взглядом,
Приценился зорким глазом.
Шумный гул в толпе стоял –
Каждый о своем мечтал…
На столах стояли чашки
Расписные и чаплашки
С золоченою каймой;
Самовар с печной трубой;
Деревянные баклуши –
Гордость дедушки Миклуши;
Самотканые ковры
Из блестящей мишуры.
И чего тут только нет…
Вот узорчатый браслет,
Лапти, варежки, платки,
Выбивные ручники;
Вот песочные часы;
Серебром блестят весы;
Здесь сверкает бирюза…
Разбегаются глаза.
А вот это что такое?
Колесо стоит простое,
Очень странное оно,
Почему оно – одно?
Удивляется народ,
Что за чудо, не поймет.
Даже царь сам подошел,
Яко невидаль нашел:
«Кто хозяин? Покажись
И откуда – объяснись.
Что за диво эта штука?»
Все молчат, никто ни звука…
Вдруг толпа зашевелилась,
Потихоньку расступилась,
И знакомый нам Матвей
Появился средь людей.

«Кто ты? Расскажи, откуда?
Изобрел ты это чудо?»
Царь Матвею слово дал
И с терпеньем выжидал.

Начал наш Матвей рассказ:
«Услыхал я твой Указ,
Благодарен я судьбе,
С миром я пришел к тебе.
Величать меня Матвей,
Птица – это для людей.
Ты уж, батюшка, прости,
Что не так, уж отпусти.
Колесо мое простое
И не чудо никакое:
Облегчает пряхам труд –
В десять раз быстрей прядут».

Не поверил царь ушам:
«Что за чудо сидит там?
Ну-ка, пуху принести
И скорей его спрясти!»

Слуги все засуетились,
Заметались, закрутились:
Царь застал их всех врасплох,
Загонял их, будто блох.

Наконец-то пух нашли
И царю преподнесли.
«Кто же нам теперь спрядет
И кто пряху нам найдет? –
Осенило вдруг царя,
Все про всех он знал не зря,
– Старушонка есть одна,
Спрясть поможет нам она!»

Старушонку отыскали,
На поклон к царю послали.
«Чем тебе я не мила?
Не желала тебе зла», –
Испугалась бабка-пряха,
На пол рухнула с размаха.
Успокоил бабку царь:
«Подарю тебе я ларь
Ежель спрясть сумеешь ты
Пряжу дивной красоты.
Потрудись на колесе,
Жить не будешь в нищете –
Обещаю тебе я,
А работа вот твоя…»

Он Матвея подозвал,
Чтоб старухе показал
Как сидеть, куда глядеть,
Где держать и чем вертеть.
Бабка быстро поняла
И зараз во вкус вошла.