Валентин Солоухин - Неизмерима истина земли

Пролетает над крышами аист,

Раздвигая осеннюю даль.

Вот и нет на рябинах листвы.

Печален огонь на дворе,

Осеннее время окрест,

Оранжев пожар на бугре

Над царством калиновых мест.

Никто не спешит на бугор,

Срок ягод ещё не созрел,

Аукает утренний бор,

От инея луг побелел.

Открыл я калитку, пошёл

По лугу в калиновый пал.

Парил одинокий орёл,

Он что-то здесь тоже искал.

Ему с высоты всё видать,

Кусты, бурьяны – не заслон.

Возможно, что тут его мать

Осталась средь чёрных ворон.

Возможно, его перелёт —

Вдоль древних дорог, а не трасс…

Орёл над землею плывёт,

И нет ему дела до нас.

Печален осенний огонь,

Печальна, забыта земля.

И солнце – стреноженный конь —

Пасётся в реке ковыля.

Берёзы, как жёлтые свечи

На фоне елового леса,

Стоят на опушке отдельно.

Отдельно к ним осень подходит.

Садится у красной калины.

Рубиновым светом калина

Подкрасит у старого дуба

Чуть-чуть побуревшие листья.

Но осень не этим довольна,

Калина и листья не видны

С дороги, что лугом петляет.

Вот жёлтые свечи-берёзы

Озябшую память согреют,

Забытым теплом и уютом

Дохнут на застывшую душу.

Прохожий, проезжий не минет,

Пусть бегло, но взглядом окинет

Берёзы – и осени скажет

Хорошее, доброе слово.

Погожий сентябрь, продолжение лета.

По жёлтым ромашкам – налёт паутины,

Погожий сентябрь, переполненный светом,

И воздух прозрачен, по-летнему синий.

Над полем, над лесом, в полёте шулика [1] Степной коршун.

Кругами; в воздушных потоках спирали.

Ещё птицы помнят, как с клёкотом диким

Орлы им свободно парить не давали.

Те дни ещё смешаны с запахом леса,

С кустами шиповника в искрах лампадок.

Созрели плоды, и грушовая осыпь

Подмяла траву и опавшие листья…

Погожий сентябрь вступит в хмурую осень

Под хохот совы да скворцов пересвисты,

И яркое солнце цветистую просинь

Лучами расчешет осыпя искристые листья.

В душу хлынуло прошлое, леса покой

И знакомый приятельский оклик синиц…

Вспоминаю; мы летом здесь были с тобой,

Сколько песен тут было и щебета птиц!

Вспоминаю, любимая, росы цвели,

И сверкали цветы, зеленела поляна.

Вот где радость, и буйство, и сила земли

Захлестнули опушку и поле с курганом.

А сейчас как-то пусто, всё ждёт и молчит…

Грустно падают листья, и поле тускнеет,

Поднимает природа не солнечный щит,

А какой-то пятак, что сквозь тучи желтеет.

Осень, осень – преддверье холодной зимы,

Скоро хлынут снега и затихнут синицы.

Вспоминать нам всю зиму, – как видели мы

Буйство сил и то солнце, что славили птицы.

Алёне

В эту даль ты прийти не сможешь

Через лес, через грязь полей.

Месяц виснет над зрелой рожью,

Тонкий серп его бритвы острей.

А ведь только шумели ветры,

Бушевала гроза в небесах,

И шуршат под ногами ветви

На дорогах по тихим лесам.

День, другой – пообсохнут долы,

Загудит, заревёт строй машин.

И падут ряд за рядом – тяжёлы —

Светло-русые рати дружин.

Дали станут светлее, короче,

Приструнятся разбеги дорог.

Месяц круглый, как колобочек,

За тобой побежит со всех ног…

Буду ждать я тебя под ракитой.

Ах, лебедушка, свет очей…

Но погожее время забыто

Среди тёмных дождливых ночей.

Октябрь.

Холодная роса

Легла узором на полыни.

С восходом солнца в небесах

Раздался оклик журавлиный.

Притихла степь.

Ушли вчера

С усталым рокотом моторы,

И перелётная пора

Манила птиц за косогоры.

Пока не тронули следы

Росу и горькие полыни,

Скворцы покинули сады

Под трубный оклик журавлиный.

Молчала степь, под шорох крыл

Курились синие туманы.

Журавль трубил, трубил, трубил,

По небу плыли караваны.

То снег ударит, то морозец,

А то такое песнопение:

Щеглы на радужной берёзе

Затеют вдруг, а их терпение

Как тень надежд в многоголосье

На потепление.

Старик с погодой не согласен:

– Сентябрь… конешно, двадцать пятое.

Но в те года он хмур был, ясен,

А тут такое – непонятное,

Такая канитель – занятная…

Грядёт проклятие!.. —

Но дед не прав, а правы птицы,

Природа их не обманула;

Лучи, как золотые спицы,

Завесу хмурую проткнули,