Александр Гранов - В провинции у моря. Книга первая (1998–2014)

Мы – доказательство присутствия Его.
Он в капельках дождя, в кристалликах снегов,
В вещем сне, поэтике и прозе.

В озонном запахе весенних гроз,
В счастливом блеске потаённых слёз,
В бусинках росы на алой розе.
XI

В бусинках росы на алой розе
Музыка космических дорог,
Септаккордной грусти страх и слёзы,
Баховский надсуетный полет.

От прелюдии к надмирной фуге,
Той, что скрыта глубиной души,
Без скафандров потянулись люди
В безракетный мир ночной тиши.

И смертью смерть поправ, прорвавшись через страх,
Под фуги трубный звук нас в небо вывел Бах,
От пагубы стяжанья суеты.

Там ничего – ни денег, ни вещей,
Ни страсти дней пустых, пустых ночей,
Лишь постиженье высшей красоты.
XII

Лишь постиженье высшей красоты,
Лекарство от соблазнов жизни.
В поступках от рожденья все вольны,
Вот и бросаем судьбе вызов.

В тиши лишь слышно, как поёт звезда,
Как этот звук прекрасен, значим,
Не различая посланный нам знак,
Мы над чужой бедой не плачем.

Вокруг рекламный блеск зовет купить, вкусить,
Чтоб бесконечный стресс скорей заесть, запить,
Изгнав кредитные волненья.

Тут не до взглядов ночью на звезду,
Все мысли, как быстрее долг вернуть.
Но где-то ж есть Любви цветение…
XIII

Но где-то ж есть Любви цветение…
В лазурной глади тихой реки,
В глубинах небес, отражением
В душах, в сердцах её родники.

Любовь – исполнение закона,
Мы не творим зла ближнему,
Не обижаем делом ли, словом,
Никто вне Любви не выживет.

Чувство нездешнее, совсем неземное,
Все сердца каждый раз поражает новью,
Постиг Любовь – сразу на облаках.

Умолкнут языки, пророчества,
Затихнет словесное зодчество,
Любовь будет вечно живой в веках.
XIV

Любовь будет вечно живой в веках,
Всем даря милосердия свет,
А без неё – зла бесчинство и страх,
Лишь Любовию каждый согрет.

Как истине она всегда рада,
Чистый помысел ею омыт,
В сердце с ней оживает отвага,
Не страшны с ней гордыня и быт.

И всё ж вонзились топоры в кору стволов,
Где главенствует бизнес, бессильна Любовь,
Но вдруг чайки в небе прокричали:

«Эй, рубящий, опомнись и очнись,
Не дерево, ты рубишь свою жизнь,
Для богатых место расчищая».

Ты думаешь, я далеко,
Но знай, ты под моим покровом
И прежнее тебя не тронет…
Ты с ним расстанешься легко!

Ты с ним простишься и простишь,
В прошедшем уж не будет сути…
Ведь души в чувстве не подсудны,
А ты Любовь в душе растишь.

В рассвете завтрашнего дня
Так много страсти и огня,
Что путь Любви не будет труден.

В нем радость отблесков зари.
И небо шепчет мне: «Гори,
Свети Любовью серость буден!»

Светлячки замигают маем,
Словно души среди надгробий,
В тишине напряжённо-дробной,
Тайной вечности ввысь поманят.

Ночнички из Жизельной драмы
Осветят боль чужих трагедий…
В день сегодняшний – это бредни,
Но как стигмы сочатся раны.

Свет, мигающий тайной разлуки,
Рассыпает из фосфора лучик
Средь плывущих по ночи теней…

Но нет пламени, бликов, оттенков,
И не греет, не жжёт руки тлен тот,
И сокрыт от познания день.

Субдоминантой в хроматическом миноре
Иль тоникой мажорного начала…
Я выбирать аккорд судьбы не волен,
Не может луч весенний быть печален.

В додекафонии политики и смуты
Вне острова покоя и надежды
Аккорды – похоть, музыканты – слуги,
И каждый звук лояльно-гадко вежлив.

А в альбатросовом кружеве
Не до песен под ужин нам,
Уж нависла гребнем волна.

Мы ж в порт ворвемся как в тонику,
Штормы жизни не сломят нас,
Коль в душе камертон – струна 3 3 Струна – упруго натянутая нить, издающая при колебаниях звук определенной высоты или черта, особенность характера… .

В пергамент уж почти отжившей кожи
Завернута нежившая душа.
Что делать, кто душе поможет,
Куда прямить надежды шаг.