Николай Филин - Азбука нравословия

Сходи, найди да в руки дай,
Сам не пошевелится.
Одна забота у лентяя —
Наесться да напиться.

Шила милому кисет 4 4 Кисет – мешочек, затягиваемый шнурком, обычно для хранения табака. —
Вышла рукавица.
Тяп да ляп – а толку нет.
И миленок злится.

Грома нудного так много.
Но желанного итога
Нет как нет – сухое небо,
Хоть заказывай молебен.

Там, где кошек выше крыши, —
Поживают вольно мыши.
Где народу – пруд пруди,
Тоже толку мало жди.

Два рулевых, то лодка – в крен.
В народе сроду говорят 5 5 Корабль, у которого два капитана, тонет. Арабская пословица. .
Как исключенье – наш тандем:
Теперь с него строчат трактат.

Оно бы не мешало на верху
Иным осмыслить истину простую.
Не столько там, где много, вор ворует,
А где порядок только на слуху.

Известны всем в России две беды —
То дураки и непролазные дороги.
На них все списывать однако погоди.
Есть и еще не меньшая тревога.
Скрывается намеренно момент.
Ведь он глаза на правду раскрывает:
Что ни правитель – то эксперимент,
Но главное – никто не отвечает.

Чем больше суетливых поваров,
Тем вероятнее остаться без пригляда
На кухне содержимому котлов:
То пригорит, то солоно до яда.

Скупой за скупость платит дважды.
Да власти нашей, видно, невдомек.
Считает дорого обходится ей воспитанье граждан.
Не хочет понимать, дороже серость преподаст урок.
По всей России в школах, словно листогон,
Поставлен перед фактом педагог: не нужен он.

– Глянь, склянь 6 6 Склянь – стеклянная (устар.) дорога.
Сдуть может ветерком,
Посыпали б немного,
Не трудно ведь, песком.
– Ну, ты – с луны, ей-богу.
У нас всё кувырком.
Одним посыпать могут —
Ядреным матерком.

Мы все к чему-то безразличны.
Но не способны осознать.
Порок становится привычным,
Душевной подлости под стать.

Червь безразличия плодится —
Уходит совесть в никуда.
На месте том зло разгнездится,
Пороки следом погодя.

Что нищему до цен на злато?
А равнодушному до всех?
Но с черствым сердцем сам сомати 7 7 Сомати – состояние длительной консервации человеческого организма у тибетских йогов.
Подверг ты душу, человек.

Пусть будут свечи дорожать.
До них слепому всё равно.
Как и потоп – случись опять,
Что утке? Не пойдет на дно.
И плавать станет, и летать.

Уходят…
их осталось мало.
По пальцам в праздник сосчитать…
Георгиевской отмахали.
Всё,
чем смогли, мы им воздать.
Спрут равнодушия борзеет:
чем не доволен ветеран?
Что заслужил,
то и имеет.
А на поверку взять —
обман.
И государство под отмашку —
рапортовал под козырек
чиновник местный:
на бумажке
живет служивый,
как царек.
А он забыт, многострадальный.
Заглянет кто к нему?
Лишь сон
в обнимку с памятью печальной.
И прозвучит призывный гонг:
«Ты нужен, ратоборец славный.»
…Их так бы,
попросту послушать.
Они, они лишь рассказать
и могут,
как спасают души,
Как надо жить и…
умирать.
Но дай вам бог пожить подольше!
Ведь вы нужны,
как воздух,
нам!
Хоть время и крутой погонщик,
дает шанс помнящим стадам.

Ты для судьбы не стала исключеньем.
И я под исключенье не попал.
У нелюбви – глубинное теченье.
Ты обнадежила – слепой я жертвой стал.

Красивость слов принял за откровенье
И ложной сказке без ума внимал,
В груди ослабленной вулкан сомненья
Молитвой благостной я утишал.

Вдруг… смерч средь штиля умиротворенья.
Таким был слов твоих внезапный шквал:
«Тебя в глуши открыла, поздний гений,
Но сердце ты мое не увенчал.»