Валерий Рогожин: Нельзя стихи не вспоминать. Стихи

ты станешь моей свечой,
а я буду светом твоим,
и буду тебе плечом,
которого хватит двоим.
мы заживем лишь держись!
кто будет счастливее нас!
и в этот большой макрочас
вместим нашу всю микрожизнь!

я писал тебе на стекле,
очень маленькое окошко,
и текли по стеклу слова,
превращаясь в капли воды.
я так много хотел сказать,
а здесь места совсем немножко,
и к тому ж эти капли бегут,
оставляя кривые следы…

больше ты в меня никогда
телефон свой в сердцах не бросишь!
больше я на тебя в сердцах
не смогу никогда кричать!
может быть ты когда-нибудь
хоть разок Всевышнего спросишь,
чтоб за облаком Он разрешил
нам друг друга увидеть опять?

все же, знаешь, мне повезло,
ты на рейс опять опоздала,
и теперь я могу тебе
быстро что-нибудь черкануть…
ты ведь знаешь, я никогда
не бежал за славой Дедала,
и жалею я, что не могу
хоть разок на тебя взглянуть.

я пишу тебе на стекле,
места мало, а нужно столько…
без меня ты счастливой будь,
ну, пожалуйста, пообещай!
очень маленькое окно,
все поместится только-только…
я люблю тебя! вот и все!
дорогая… конец… прощай!..

прошедшее залито мутной мглой…
мелькают лишь расплывчатые лица.
я, как преступник, должен вновь с тобой
знакомиться, сходиться, расходиться…

так в древности к страданьям на века
в добавку шли страданья с повтореньем,
ведь просто мука… что ж она легка,
а с повтореньем – это ведь явленье!

и был период из минувших дней:
мгновения, кусочки и частицы
я выбирал, хранил, берег, ей-ей!
их складывал, пытался насладится…

пытался сделать ближе и родней,
слепить, воздвигнуть, ну, хотя бы вечер…
и в сонмище безрадостных теней
возненавидел те минуты встречи!..

тот случай, что всю жизнь перевернул,
короткий миг, вдруг выросший в полвека,
который вдруг мигнул, позвал, сверкнул
и вновь исчез как тень от имярека.

минуло все, покрылось мутной мглой,
и лишь провидцы могут что-то видеть…
приговорен я вечно быть с тобой,
приговорен любить и ненавидеть!

Говорят, что в аду я был дважды,
Если так, знать счастливым я был,
Каждый раз, понимаешь ведь, каждый!
Я обратно к тебе приходил.
Не прельщают дома и квартиры,
По-английски иду из квартир…
Мне тебя бы – отдал бы полмира,
Впрочем нет! Забирайте весь мир!

Счастье – глупая штука, чужая,
Где-то есть, только я не встречал…
Горизонт бы от края до края
И начать бы с начала начал.
Заглянуть за вон тот поворот бы,
Разгадать бы загадки судьбы:
Ждут какие еще навороты?
Сколько мне отпустили ходьбы?

Ну, а если б такая удача:
Кто-то верхний сказал невзначай:
Выбирай, неудавшийся мачо,
Что захочешь, то И… Получай!
Я б сказал: «Обещание зыбко,
Очень многого я захочу.
Мне нужна у нее улыбка,
Как? Такое тебе по плечу?»

А еще, попрошу, пусть нескромно,
Но, коль выдался этот раз,
Подари мне подарок огромный,
Чтобы счастье лучилось из глаз,
Чтоб всегда словно юная дева,
Чтоб ее не касалася грусть!
Пусть по жизни идет королевой
И пусть будет удача с ней, пусть!

И еще небольшой завиточек,
Ну не трудно ведь небесам!
Пусть напишет мне парочку строчек,
Остальное домыслю я сам!

Девушка пела, гитара рыдала.
Штормы лупили сквозь песню по стенам…
Брызги летели, но было все мало,
И душу та песня давила коленом!
Дека дрожала и гриф напрягался,
Струны звенели, вибрируя страстно,
Звук на свободу от музыки рвался
В миг становясь младшим братом соблазна

Ноты исчезли из этого мира,
Только созвучия, только аккорды…
Музыка стала небесным вампиром,
Тянущим кровь из душевной аорты,
Вдруг завладела душой, захватила,
И превратившись в пуховое чудо,
Обволокла, обняла, усыпила,
Приобрела все за пару эскудо.

Девушка пела… Нет! Девушка била
По этой толпе, что желала услады!
Хлеба и зрелищ? А что, если Вила
Молнию вытащит прямо из ада!
И жахнет наотмашь, чтоб ярче звучало,
Чтоб песня запомнилась эта надолго,
Чтоб слить воедино конец и начало,
Музыку жести и музыку шелка!