Наталья Метелица - Зря боишься больного зверя. Стихи

Понятное с щелчка, в один присест —
Разумно до прозрачного сознанья.
Алиса не блукает в мире Тайны.
И сказка на цепи. И кот – подлец.

Расти – и уменьшаться – и расти —
Вся наша жизнь. Где ищем «я» такое,
Чтобы понять себя и всё земное,
Не по-земному странное… В пути
Все указатели абсурдны, но логичны
Для разума, чья логика – абсурд.
И как же хочется сбежать куда-нибудь,
Где всё без смысла (будто) и причины..

Прозрачный день в прозрачное стекло
Красив сам по себе. Он «я» не ищет.
А человек из двух четверостиший
Построит лабиринт,
себе назло.

День идет как старик хромоногий.
Очень медленно, но по-мужски.
Выжжен холодом взгляд —
вызов строгий:
Не жалейте!
Вот кулаки!

Не бегут оглашенные мысли.
За плечами – котомка надежд…
Впереди – ждет другая… Капризны
Эти барышни… Вот бы одежд

Не имели они, без утайки, —
Весь бы норов был скомкан в руках!
Эх, Надежда!.. Жестокие враки
Оставляют людей в дураках…

День хромал… не найдя утешенье.
Вместо слёз – догорала зола.
А в котомке живое движенье —
Той надежды, что веры ждала.

Не надо быть святым
ни для кого:
лишь шестикрылые скрывают свои лица,
чтоб смертных не обжечь!..

У всех снегов
есть дар живой —
умыть
и дать напиться.

Почему так тихо и спокойно?
Замолчали ветры и дожди.
Две слезы на маминой иконе
Высохли. Давно себя сожгли
Нити тонкие. И день трезвонит
Радостью, а может, и двумя, —
Если тишина имеет голос,
Одаренный так свести с ума,
Что и рада этому! Неважно
Станет всё пустое на земле.
Помолчи со мною… Души наши —
Два листа на письменном столе..

На белом всё сложнее:
суть узора,
вес буквы и
звучания вне слов,
фигура рядом и
внутри,
и коридоры
казенные —
с халатом докторов.

На белом строже к человеку совесть.
И красота.
И чистая любовь.
Губами белыми глотаю
эту новость,
напуганная черной ведьмой снов —

Всё про тебя. Да о тебе. И ради.
На платье белом —
бисер крупных слез.
Да и по мелочи…
Душа моя и платье
рассыпались
кристалликами
«SOS»…

Несочиненная фантазия абсурда…
Под куполом не бьется высота.
А был ли ты?.. Сбегать от самосуда,
орать до язвы подранного рта,
который резали не зубья… —
междометья,
огрызки слов, что спелыми вчера
стекали с губ меж поцелуев летних,
не ведая, как вежлива игра,
подкладывая незаметно тексты
чужих ролей… чужой любви… стыда…
а режиссеру хочется фиесты…
по-русски – всё не тот ему, не та!!..

Другие… И, заучивая роли,
чтобы кому-то чисто угодить,
запачкались в измену поневоле —
с амим себе…
А был ли кто-то
БЫТЬ?!

У дня
длиннее солнце.
У ночи —
звезды ярче.
Лишь я одна —
не значу.
Да каменное —
бьется.

А горькое —
всё горше.
Уста —
отравы язва.
Лишь ты один
хороший.
А я пускай —
ни разу.

Подумаешь, разбилась
неделя на столетья.
А я сто раз сердилась —
да двести —
мне
заветен.

У шутки тоже бывают когти.
Котенок глупый играет в дружбу
С собакой сытой. А время «кушать»
Уже хихикает по дороге,

От сердца льется слюной к желудку…
И злее шуточки, горло лижут.
Котенок глупый боится мыши —
И так доверчиво прыгнул в будку…

Это небо секвойя хранила,
держала его, чтоб оно не упало.
Сотню рук изогнула своих,
изломала… Срослось.
Страх корёжил январскую радость,
но крона дышала,
Ради неба: живи, мой любимый,
мой нежный колосс.

Лес не знал о той боли секвойи,
о подвиге сердца,
Чьи артерии жгли глубину.
Кровь текла по корням.
И росла и крепчала любовь,
и землянин вновь женится
Под тем небом,
хранимым секвойей.
И век шел к векам.