Кирилл Корчагин - Все вещи мира [сборник]

если запах будет столь же
невыносим как свет отделяющий
пласты друг от друга то вернутся
они уже не домой а в какие-то
новые но полутемные квартиры
в районах затерянных между
железных дорог наблюдать
за тем как выкатываются
из утренней пены составы
и вокзальный дым укутывает
истонченные муравьями стены
и солнце сжигает дремлющих
в переулках глотающих дым
равно и нас в просторных
и тесных кофейнях на берегу
странноприимного моря

вечером влажный ветер с окраин
доносит запах хлеба и еще какой-то
неуловимый запах немного липкий
словно цветут каштаны или кровь
закипает словно поют в измайловском
парке старухи о жизни своей и качаются
в такт нелегким деревьям дыму тепло —
централи что свинцовым пологом
обволакивает наши дома и звезды наши
и поэтому ночью видно как днем —
хлопают незнакомые двери и ладонью
о ладонь ударяют люди в растянувшейся
полутьме где даже собаки не боятся
собственной тени где магистраль
освещается фонарями и радио сообщает
что мы не успели добраться до дома

комедии древней шорох и по скатам крыш проникающий в день свет с далеких полей там где молчат павшие от легкого звона от стука на лишенную ограничений робкую землю — пена омывает камни прокопченные стены мерзнут каштаны и на влажной земле в промежутках камней эта внутренняя вода внутренний свет расщепленных границ выплескивающийся на свободу там нет никого надзиратели спят поднимаются волны трав и становятся выше окруженные солнцем преданные цветы желтоклювые птицы в светящихся клетках ничего не знают о том как закончится день и свернутся ящерицы в трещинах поля будет скользить разрезая траву тот же слой воздуха перемешивая частицы уснувших с частицами почвы под покровом желтеющей пыли

кто бы вспомнил те переулки
холмистые выемки их канавы
в них все мы лежим летим
и собираются звуки и разлетаются
звуки и собираются вновь

как в оболочках возвышенных
длится скребущимся языком
нарывает и вот закрутилось
в досматривающих руках
под пятнами спецодежды

подняться бы с ними вместе
на хвойные горы гарца
растекаясь от одного пика
к другому заполняя просветы
изрешеченной перспективы

невдалеке от праздника но все же
между холодных ветвей
заключено их столько
теряется взгляд и медленно
с вершины движется снег

сквозь серые прорези в прозрачном
раскрытом воздухе проникает туман
и глаза их налитые негой ненавистью
и судьбой как стеклянные звезды
наколотые на бумагу

по щиколотку вода и осыпаются созвездия
обжигая кожу и иссушая сетчатку
огненным шлейфом в плацентарном
тумане где мы погруженные в грязь
пьем эту черную воду

пока ввинчивается в трубы рассвет
овладевая соснами и прерывая дыхание
и он наблюдает за тем как по обнаженным
поручням сада скользит электричество
уходя в волокнистый песок

протоки звезд распределяющие свет и по земле холодной длящиеся растения перебирающие время в клепсидрах тьмы в разделенных рощах где горят выщербленные деревья всю ночь среди скользкого мха и пораженные в цвете дети поют за жестокими окнами в потоках листвы и рывками из горла его низвергается свет и дрожащие всхлипы распределяются снова по уставшей за лето земле

задевают смутно касаясь кружат
какие-то точки и пелена за ними
и не то что надвигается но как-то
вплотную кто бы ни появился
поднимаются кверху колонны хотя
не дает им горящий пух во весь
рост растянуться к чему это если
просто стоя́т ожидая нет делая
вид не без ужаса но и не без
опустошенности некой даже если
будет нас трое и спины соприкоснутся
то таков утренний воздух размещенный
на уже не принадлежащей нам высоте

град птиц синетелых в беспросветном
тепле горизонта прерывистая дрожь туч
движение льдин в сторону от золотых
берегов и стеклянные перегородки
и оральный секс в подворотне грохот
железнодорожных соцветий желтых
проемов холода синих цветов жары