Кирилл Корчагин: Все вещи мира [сборник]

аналоговое море увиденное в девятнадцать
лет и фрагмент сухой земли побережья пока
за горами развертывается вооруженный
конфликт вовлекающий школьных друзей
и врагов в неожиданных сочетаниях — нить
слюны протянутая от тропического фрукта
ввинченные в склоны постройки и сколотая
эмаль на одиноко стоящей стене подъем
разрывающий сухожилья и всё что я хотел
сказать и никогда не скажу с раздробленными
коленями и сломанной воздухом линией
горизонта дельфиньим телам в каменистых
бухтах в тот день когда ты сошел с ума

мягкие складки рура мозельский виноград
в клочковатом старом тумане так на холмы
раздвигая ветви мы поднимаемся и огромные
лопасти простор разливают над нами — вот он
скользит по траве расправляя руки я не знал
никого кто бы видел его тогда но сам воздух
охвативший его приближается к почве держит
ровными крылья и нас заставляет смотреть
как пустеет деревня в ближайшей лощине
и вода проступает на оставленных стенах

и плечом к плечу в темноте завода мы стоим
пока свет грохочет над нами распределяя
рассвет над осенним берлином и ульрика
майнхоф и друзья ее с нами там где медом
сочится кройцберг и поездами гремит
нойкёльн так что к западу от границы все
перверты булонского леса чувствуют дрожь
земли ее влажные руки на бедрах своих
и коленях — вот он смотрит на нас и цветы
взрываются в солнечных лавках и рвутся

поло́тна под порывами ветра с реки оседает
пыль во дворах где он проходил когда-то
где больше не встретить его — ни отпечатка
дыханья в густеющем воздухе ни гула
перелившегося через площадь захватившего
виноградники и сады (лишь в трубах шумят
их голоса копошатся в листве) но собаки
и старые люди могут услышать как вызревает
заря в узловатых ветвях как по отравленным
проводам струится она наши сердца разрывая

заинтересовался реалиями
и связанными процессами
вышел туда где присутствует
люминесцентная ночь

где скользит безразличная
прохлада и наполняет несмело
каждое слово каждому слову
верная и неживая в хрустящей
варварской наготе

так вокруг меня оборачивается
подрагивает и дышит беспокойный
безвоздушный водный массив и то что
срезано солнцем с кромки его и осталось
где-то рядом со мной

и если из этого не припомнить
бо́льшую часть то остается смотреть
как огибаема волнами солнца
кожа сухая влажная кожа
на сгибах локтей

на стыке гроз и волглых морских полей
будет движение почвы грома раскат
неумелые хлипкие слоги что встречают
всех нас разрываясь в летних дворах
рассыпаясь на скрупулы кожи — они
оставляют свои отпечатки как оставляет
свои отпечатки полный грозою сон

разрезающий скобы и блоки овевающий
сон что движется в травах холмов вывих
неслышимый хрип, свет стекающий тихо
в наши предглазья, сжатый удар духоты
затерявшийся в трубах перегородках
там где мы, мокрицы и мухи, свернуты
в прочные блоки завидуем свету и дню

там где сдвинуты к темному краю песни
слова и секс где мы видим рабочих
на узких лесах над всем нашим миром
там отравлен литинститут всей буржуазной
тоской там по тверскому бульвару в лужах
осколках асфальта идут молодые поэты
разгораясь, из слепков теней выпадая