Вячеслав Евдокимов - Белая Лебедушка [сборник]

Полоскаться в море тазе,
На земной лежать груди —
Не прекрасно ль это разве,
Тучка неба, рассуди!
— Да, качаться поплавочком
На крутой морской волне
Ясным днём, по аспид-ночкам,
Безусловно, радость мне.
Коль прильну к земле туманом,
Ощущая её страсть,
Это тоже, без обмана,
Изумительная сласть!
Вдаль серебряно-хрустальным
Ручейком направлю бег
К странам чудным, к странам дальним —
Что желанней, человек?!
Шубкой пышной белоснежной
Щедро землю одарю —
Нет отрады ввек безбрежней,
Разве что сравнишь зарю
Жизни сладостной рожденья,
Встречи милых, верность душ,
Счастья-мёда наважденье,
Ежечасный сладкий душ!
Но тебе не жизнь без хлеба,
Без него ты ввек не сыт…
Так и я — ничто без неба,
В горе, коль не моросит
Благодатный дождь на нивы,
Не целует молний губ
Алых гром, вовсю игривый,
Взбивши ухарски свой чуб!
По утрам спешу невестой
К солнца милому лучу,
От его, ах, ласки лестной
Я сама, как луч, лучу!
И кружася в счастья танце
С ним, как гриб, расту, расту!
Вскоре аж протуберанцы
Глажу солнца: — На посту
Стой у жизни, мил-Светило,
Рассекая смерти мрак! —
И в ответ оно премило:
— Коль живу я, будет так!
Небо мне — родная зыбка,
Мама, отчий дом, отец,
Вечно сладкая улыбка,
Счастье, радости венец!
Хоть нектар — на мил-землицы
Грудь высокую мне лечь,
Коль туман я, всё ж ресницы
Солнца жаркие, как печь,
Лишь очнутся, сон стряхнувши,
Как она — к нему свой пыл,
Вмиг воркуют вместе души,
Взгляд его ей стал уж мил…
Я — взмыва-ка в поднебесье:
Изменила напрочь враз!
Даже ветра ласка бесья
Оттесняет, без прикрас,
От земли меня в сторонку,
Чтобы всю её обнять,
Как желанную девчонку!
И что? Рада ведь опять!
Вся трепещет, перемены
К счастью дивному вновь ждя…
Прочь я к небу от измены
Её мчусь, и слёз-дождя
На неё роняю капли…
По-отечески прижмёт
Небо, ветер молний саблей
Рубанув! Мне жизнь вновь — мёд!
Станет легче на душе-то,
Жизни сладким станет вкус —
От защиты, от привета
Неба-матери! Укус
Зарубцуется измены,
Боль затихнет всех обид.
Мчусь, как класс, на перемены,
К сёстрам, аж в глазах рябит
От их чудо-карнавала
Форм, размера, цвета!.. Прыть
Вдаль спешить удержишь мало
Нашу, ибо плыть да плыть
По родному неба плёсу —
Всех отраднее отрад,
Нет в том радости износу,
Нет к тому вовек преград!
Здесь и ветер в паре с нами,
Солнца ласковее луч,
Путешествиями, снами
Нежит небо… Дух могуч
За грядущий день и светел:
В нас нуждаются всяк миг!
Каждый куст без нас на свете
Враз зачах бы, вон поник…
Захирел печаль-пустыней
Вмиг без нас бы небосвод,
Как и мы бы над твердыней —
Над землёй — свой хоровод
Не вели, всласть бесконечный,
Без его простор-шатра…
Наша верность, взгляд сердечный
От утра и до утра
Полыхает радуг цветом
Лишь тебе, наш небосклон,
В бурю, в тишь, зимой и летом.
Что ты есть, — тебе поклон!
Нет! Хоть радостна на время
Ласка мне земли и вод,
Всё ж они — иное племя,
Чем родной мой небосвод,
Миг счастливый мимолётен
В их объятьях, будто тень…
Дай его, чтоб был он плотен,
Не на час, — на каждый день!
Небо — тот источник плоти!
Видит всякий то, хоть слеп.
Им живу, как вы живёте
Тем, чьё имя — милый хлеб!

Когда природы пробужденье
Волнует души, ластит взор, —
А то в весны-красы рожденье! —
Нас окружает птичий хор
Над ухом, будто залп из пушки:
В траве песнь, в небе, на суку!..
И слышен в гвалте том Кукушки
Чего-то срок в её «Ку-ку!..»
Одним — сласть жизни продолженье,
До счастья, радости — другим,
Друзей, врагов сколь в окруженье, —
Кого мы чтим, клянём благим…
И до того все предсказанья
Верны и точен громкий счёт,
Что об уме её — сказанья,
К ней — уваженье, ей — почёт!
Как и к родне её издревле:
То мудрый, славный, скромный род!
Души признанье — не дешевле! —
За труд ей плата наперёд.
Но все попытки были тщетны
Вручить пророчице сей дар,
Следа гнезда, ох, незаметны:
С восходом солнца, будто пар,
Исчезнут в ласковой лазури…
И вот те, горюшко-беда,
Ни с чем стоят в досаде-буре:
Ан, нет и нет гнезда следа…
«Уж не нечистая ль тут сила?» —
Полз ропот, дебрями шурша…
И эхо вдаль вопрос сносило,
И озиралася душа…
Но сколь ни мудры были толки,
Они садились на ежа,
Ох, и острющие иголки:
Что нет гнезда, то дележа
Ведь был итог-то давний, ветхий
Средь птиц оравы милых гнёзд:
Ни то, что пуха, даже ветки
Ей не досталось… Довод прост!
…И выгорают под лучами
Кукушки пёрышки седы,
И мочит дождь, дрожит ночами
От холодов и от беды,
А коль снесёт яички-диво,
Их не лелеет колыбель…
Но раз родился, жить ведь надо,
За жизнь бороться каждый час
Среди невзгод, лишений ада,
В ворота счастья вон стучась!
И не бросаться с поднебесья,
Сложивши крылья, камнем вниз
В слепом отчаянье для бесья
Злорадства, пира, воплей «Бис!»
То зная всё, в заботах гуде,
Как у людей реклося ввек,
Отдаст Кукушка яйца «в люди» —
Подложит в гнёзда и — побег!
И те, обласканы стараньем
Вновь испечённых мам, отцов
И днём, и ночью, утром ранним,
Уж нарождаются в птенцов
И тут же жаждут, жаждут пищи —
Ох, аппетит же и остёр!
В гнезде не терпят теснотищи —
Вон «братьев» выбросят, «сестёр»!
А коль объём неподходящий
Уж и самих настанет гнёзд,
Летят обрадовано в чащи,
Вон унося свой длинный хвост…
Напрасно мечется «родитель»
В тревоге чёрной на суку:
Нет, не вернёшь уже в обитель,
В ответ лишь — звонкое «Ку-ку!..»
И он загадывает тотчас,
Чтоб предсказала птица та,
Ему ли будет в жизни почесть,
А, может, страх и маята?
И до того верны ответы
И точен ясный сильный счёт,
Что о пророчице — сонеты,
Хвала бурлит рекой, почёт!
И птичье царство всё в восторге!
Свой каждый ластит интерес…
И вот Кукушке — хватит оргий! —
Дарить гнездо решает лес
За все пред ним труды-заслуги —
И тотчас! — Славное! Чтоб — пух!
Чтоб припевать в нём без кольчуги.
Аж захватило птице дух!..
Глаза закрыла в умиленье,
В гнезде представя жизни сласть…
Как слышит ругани каленье,
Возню и драки дикой страсть!
Глаза открыла, и картину
Представил гнусную ей взор:
Её мечту, гнездо-перину,
Как в ураган, постиг разор:
Над ним клубилась с воплем стая
Остервенелых в драке птиц,
Вон из него перо хватая!
И нет их алчности границ
До лёгкой, лакомой наживы,
Чтоб лишь для них — червяк и пух;
Их песни чудны хоть, но лживы,
Лишь усыпляют бденья слух;
Хвалу себе трещат Сорокой,
Индюшью выпятивши грудь,
От бед чужих летят сторонкой,
Хвостом пред совестью верть-круть…
Чуть отвернись, и из-под носа
Твою ж добычу стянут вмиг,
И нет концов, и нет с них спроса
Ни за глаза, ни напрямик.
Гнездо растерзано… Отрада,
Как призрак, сгинула, туман…
— Кощунство это, не награда,
Издёвка гнусная, обман! —
Кукушка шепчет так сквозь слёзы,
Убита горем наповал…
Обиды колятся занозы.
Но род добротно дух ковал!
Презренья взглядом удосужив
Тех, кто считал побои вслух,
Под кем разлились крови лужи,
Тьма перьев ломаных и пух
Валялась, выдранная с мясом,
Гордыни доброй чудо-дочь
Была далёко тем же часом
И мчалась далее всё прочь!
Когда ж раденья «филантропов»
Метнулась стая к ней опять,
Кукушка милость сью холопов
Злодейства, даже ни на пядь,
Не подпустила к сердцу близко,
Отвергла милостыню-дар,
Поклон отвесивши пренизко…
И был для зла он как удар
Всепотрясающего грома,
Рукой, повыщипавшей пух,
Как вместо сладости — оскома,
Как ужас дикий, сгрызший дух!
Узнавши, кто есть кто, отныне
Уединилася в глуши,
Презря, смеялася гордыни
Своекорытнейшей души,
И в кукованье радость-ноты
Всё чаще стали всласть звучать!
Безмерно радостны полёты!
И не лежит на них печать
Ни униженья, ни засилья,
И бремя гнёздышка — не пуд,
Не подрезает напрочь крылья
Свой интерес лишь — лилипут.
Лишений зная тяжкий запах,
Чтоб у других он не был спёрт,
Не трепетали б в хищных лапах
Наивно-слабые, им твёрд
Звучит с весны Кукушки милый
По-матерински голосок,
И, ободрённый, трус иль хилый,
В полёт взмывается высок!
И поручительство в нём — друга
Наказ раскатный на суку!
…….
Благоговейная округа
Любовно вторит то «Ку-ку!»