Алджернон Суинберн - Стихотворения из первого сборника

— Мимо идите, нам дайте по-прежнему жить.
Свету другому, другому рожденью не быть.
Кто сообщит вам, что лучше стал мир, человек?
Как вас найти и позвать, коль наступит веселия час?
— Света надежды достаточно в жизни земной.
Люди приходят, уходят, но вечно живёт род людской.
Сеем в ночи, в смертной тени, и краток наш век;
Будет день жатвы, день пира — там вспомнят и нас.

Годы растут и уходят под солнцем или во мраке,
Эпохи прошли, что не знают тебя и деяний твоих,
Ищет мир света во тьме, не читая давно твои знаки,
Паломник последний ушёл, шум в твоем храме затих.
В храме темно, высох песен волшебный источник,
Помню ужасные, словно кровавые слёзы, слова:
«Скажите царю — разрушен сей дом непорочный,
И ручья говорящего сила почила, мертва.
Нет приюта для Бога нигде, ни дома, ни крыши,
И пророческий лавр больше в руках не цветёт».
Пало сердце царя, безнадёжные вести услышав,
Верный твой друг понял, что скоро умрёт.
Безутешно вниз он склонил лицо,
Признавая стихийных сил произвол,
«Победил ты, — молвил перед концом, —
Галилеянин», и навеки ушёл.
Твой мир, что для нас был открыт,
Где правили Временем руки Харит,
Сейчас заморожен ударом зимы,
Могильным ветром отравлены мы,
Отверстой пропасти слышен стон,
Пришёл век последний земли.
О отец наш, Пэан, Аполлон,
Палач и целитель, внемли!

За веком век безмолвны уста, лицо твоё скрыто,
Слепы глаза и робки слова тех, кто тебя любил,
Имя твоё невнятно, древних молитв языки забыты,
Царство чужого Бога ныне твой свет озарил.
Огнь, а не свет, ад вместо неба, псалмы — не пэаны
Полнят чистые души и сладкие губы певцов;
Весь мир повторяет ярости гимн и обмана,
Вместо гармонии Греков — вой Галилеи сынов.
Да, ты уже не тот, кем был ты для древних,
Что поклонялись тебе, славили мир твой и свой;
Им ты доверил сам силою слов сокровенных
Притягивать вниз небеса, делая землю святой.
Знай же — нас тени всегда окружают,
Даже когда кончается ночь,
И, солнца боясь, темнота уползает,
От лика рассвета несётся прочь.
Прошлое может вернуться снова —
Пусть отзвучало последнее слово —
Вновь кровь человека, как зверя,
На алтарь хлынет страха и веры,
Как баран, станет блеять он,
Как свинья, валяться в пыли;
О отец наш, Пэан, Аполлон,
Палач и целитель, внемли!

Те, кто тебя возлюбил — иным ожиданьем согреты,
Вождь и отец — нашу тьму озарит солнца свет;
Будет он краше, чем нам обещали пророки, поэты,
В тогах, венках — твои дети, хранящие верно завет.
Одним из Богов мысль глупцов называет тебя,
Того, кто превыше Богов, что прошли и придут,
Сыном Бога и Времени внуком теперь именуют тебя,
Пусть ты древнее, Отец наш, веков и часов и минут.
Не ранее мысль человека Богов, чтоб любить, создала,
Чем песнь началась безмолвной души,
Мечтою и делом земля Небеса сотворить не могла,
Пока не родилось Слово в тиши.
Были слово и жизнь — твои,
И дух человека и прах,
И Боги сгибали колени свои,
Умирая, рождаясь в твоих руках.
Пролетали они, как виденья,
Эпоха иль две — что мгновенья,
Злы, добры — исчезли как снег,
Ты один пребудешь вовек,
Все исчезли, как летний сон,
Как ласточки в небе, прошли,
О отец наш, Пэан, Аполлон,
Палач и целитель, внемли!

Ты свет, ты дыханье, и жизнь, и слово, и лира,
Даёшь ты здоровье и помощь, и смертную сень,
Твои все песни людей, ты пишешь историю мира,
Не знает рассвета, заката сияющий день.
Новые Боги родились, и пали старые Боги
Пока твоё Солнце свершало суточный ход,
С востока на запад прошли — позабыты дороги,
Различны они, но конец одинаковый ждёт.
Путь к смерти один, хоть по-разному каждый возник,
Душа, их создавшая, каждому сыщет приют,
Бог за Богом уйдут, позабудем деянья и лики,
Но бессмертна душа, что им слово и облик даёт.
Разве изгнано солнце с неба?
У людей право отнято петь?
Песня — словно дрожжи для хлеба,
Чтобы в венах кровь разогреть.
Холодна и уныла эпоха,
Слёзы горьки, дела наши плохи;
Небеса силой Солнца держались,
От Тебя жизнь и свет нарождались,
А теперь немоты воцарится закон,
Слух и зренье от нас увели?
О отец наш, Пэан, Аполлон,
Палач и целитель, внемли!