Константин Бальмонт - Только любовь. Семицветник

Опрокинулось Небо однажды, и блестящею кровью

своей

Сочеталось, как в брачном союзе, с переменною

Влагой морей,

И на миг вероломная Влага с этой кровью небесною

слита,

И в минутном слияньи двух светов появилася в мир

Афродита.

Ты не знаешь старинных преданий? Возмущаясь,

дивишься ты вновь,

Что я двойственен так, вероломен, что люблю я

мечту, не любовь?

Я ищу Афродиту Случайной да не будет ни странно,

ни внове,

Почему так люблю я измену и цветы с лепестками

из крови.

Чем выше образ твой был вознесен во мне,

Чем ярче ты жила как светлая мечта,

Тем ниже ты теперь в холодной глубине,

Где рой морских червей, где сон, и темнота.

За то, что ты лгала сознанью моему,

За то, что ты была поддельная звезда,

Твой образ навсегда я заключил в тюрьму.

Тебе прощенья нет. Не будет. Никогда.

Маленькая птичка, что ты мне поешь?

Маленькая птичка, правду или ложь?

— Я пою, неверный, от души пою,

Про любовь и счастье, про любовь мою.—

Маленькая птичка, что в ней знаешь ты?

Я большой и сильный, как мои мечты.

— Маленькое тельце любит как твое.

Глупый, в этом правда, ты забыл ее.—

Маленькая птичка, все же я большой.

Как же быть? Не знаю. Пой мне, птичка, пой!

Так скоро ты сказала:

«Нет больше сил моих».

Мой милый друг, так мало?

Я только начал стих.

Мой стих, всегда победный,

Желает красоты.

О, друг мой, друг мой бедный,

Не отстрадала ты.

Еще я буду, в пытке,

Терзаться и терзать.

Я должен в длинном свитке

Легенду рассказать.

Легенду яркой были

О том, что я — любовь,

О том, как мы любили,

Как любим вновь и вновь.

И вот твоих мучений

Хочу я как моих.

Я жажду песнопений.

Я только начал стих.

Морской прилив растет, подъятый глубиной,

Валы запенились — седьмой, восьмой, девятый.

Я чувствую тебя. Ты счастлива со мной.

Мы возрастающей надеждою богаты.

Мы схвачены волной.

Как полнозвучны сны и звоны Оксана!

Стократ воспетая, вся бездна поднялась.

Я слышу гул войны, спешащей из тумана,

Неумолимая толпа идет на нас,

Всей силой вражеского стана.

О, пенный блеск воды, ты вспыхнул и погиб.

Откинут гул валов,— и на песках размытых

Лишь стебли трав морских, согнутых вперегиб,

Осколки раковин, приливом позабытых,

И трупы бледных рыб.

Я был вам звенящей струной,

Я был вам цветущей весной,

Но вы не хотели цветов,

И вы не расслышали слов.

Я был вам призывом к борьбе,

Для вас я забыл о себе,

Но вы, не увидев огня,

Оставили молча меня.

Когда ж вы порвали струну,

Когда растоптали весну,

Вы мне говорите, что вот

Он звонко, он нежно поет.

Но если еще я пою,

Я помню лишь душу мою,

Для вас же давно я погас,

Довольно, довольно мне вас.

Мои проклятия — обратный лик любви,

В них тайно слышится восторг благословенья,

И ненависть моя спешит чрез утоленье,

Опять, приняв любовь, зажечь пожар в крови.

Я прокляну тебя за низость обмеленья,

Но радостно мне знать, что мелкая река,

Приняв мой снег и лед, вновь будет глубока,

Когда огонь весны создаст лучи и пенье.

Когда душа в цепях, в душе кричит тоска,

И сердцу хочется к безбрежному приволью.

Чтоб разбудить раба, его я раню болью,

Хоть я душой нежней речного тростника.

Чу, песня пронеслась по вольному раздолью,

Безумный блеск волны, исполненной любви,

Как будто слышен зов: «Живи! Живи! Живи!»

То льды светло звенят, отдавшись водополью.

Мне хочется безгласной тишины,

Безмолвия, безветрия, бесстрастья.

Я знаю, быстрым сном проходит счастье,

Но пусть живут безрадостные сны.

С безрадостной бездонной вышины

Глядит Луна, горят ее запястья.

И странно мне холодное участье

Владычицы безжизненной страны.

Там не звенят и не мелькают пчелы.

Там снежные безветренные долы,

Без аромата льдистые цветы.

Без ропота безводные пространства,

Без шороха застывшие убранства,

Без возгласов безмерность красоты.

Как воздушно в нежном сердце у меня!

Чуть трепещут очертания страстей,

Все видения оконченного дня,

Все минутности предметов и людей,