Константин Бальмонт - Только любовь. Семицветник

Самого себя бесплотным двойником

Вижу в ясной успокоенной воде.

Был себе я странным другом и врагом,

Но уж больше не найти себя нигде.

Только тень моя качается едва

Над глубокой зачарованной водой.

Только слышатся последние слова

Нежной жалости о жизни молодой.

Далеко предо мною

Мерцают маяки,

Над водной пеленою,

Исполненной тоски.

Налево — пламень красный,

Направо — голубой.

Прощай, мой друг прекрасный,

Прощаюсь я с тобой.

Плыву я к голубому

Прозрачному огню.

К нему, всегда живому,

Свой дух я преклоню.

Той пристани прекрасной,

Где звон призывных струн,

Где пламень ярко-красный,

Где царствует бурун,—

Той сказке позабытой

Я горький шлю привет,

Мечте моей изжитой

В ней места больше нет.

Я жажду прорицаний

Застывшей тишины.

Серебряных мерцаний

Чуть глянувшей Луны.

Я жажду голубого

Небесного цветка,

Хочу родиться снова,—

Приди ко мне, тоска.

Тоска о жизни красной

Вне бездны голубой…

Прощай, мой друг прекрасный,

Прощаюсь я с тобой.

Есть в Русской природе усталая нежность,

Безмолвная боль затаенной печали,

Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,

Холодная высь, уходящие дали.

Приди на рассвете на склон косогора,—

Над зябкой рекою дымится прохлада,

Чернеет громада застывшего бора,

И сердцу так больно, и сердце не радо.

Недвижный камыш Не трепещет осока.

Глубокая тишь. Безглагольность покоя.

Луга убегают далеко-далеко.

Во всем утомленье, глухое, немое.

Войди на закате, как в свежие волны,

В прохладную глушь деревенского сада,—

Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,

И сердцу так грустно, и сердце не радо.

Как будто душа о желанном просила,

И сделали ей незаслуженно больно

И сердце простило, но сердце застыло.

И плачет, и плачет, и плачет невольно.

Когда я думаю, что рядом,

Вот здесь, кругом, передо мной

Безмерным преданы отрадам,

Ликуют духи, мир иной,—

В той комнате, где дни и ночи,

Как каторжник, забыв про сон,

Так бьюсь я, не смыкая очи,

Все бьюсь, к работе присужден,—

Когда я думаю, что годы,

С печальной бледностью лица,

В окно все тот же лик Природы

Я буду видеть без конца,—

И сердцем, более не юным,

Я буду, догорая, тлеть,

Внимать метелям и бурунам,

Слабеть, седеть, и холодеть,—

Вдруг сам себе тогда я страшен,

Я содрогаюсь, как в бреду,

Как будто я с высоких башен

Вот-вот на землю упаду.

А между тем так близко, рядом,

Но не слиянные со мной,

Безбрежным преданы усладам,

Сплетают духи мир иной.

Если вы в полдневной дреме,

В замираньи сладких снов,

Я в рождающей истоме,

Я в рабочем страшном доме,

В стуке дружных молотков.

Не входите, не глядите,

Нет, не слушайте меня,

Пауки сплетают нити,

С пауком и вы плетите

Паутинки в блеске дня.

Замирайте в нежной дреме,

Мне же — каторжником быть,

Мне не видеть счастья, кроме

Как работать в страшном доме,

Намечать, стучать, дробить.

Отдать себя на растерзание,

Забыть слова — мое, твое,

Изведать пытку истязания,

И полюбить как свет ее.

Не знать ни страха, ни раскаянья,

Благословить свою печаль,

Благословить свое отчаянье,

Сказать — мне ничего не жаль.

Быть равным с низкими, неравными,

Пред криком—нежным быть как вздох:

Так правят силами державными,

Так меж людей ты будешь Бог.

Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды,

Слишком долго вы молились, не забудьте прошлый

свет,

У развенчанных великих как и прежде горды вежды,

И слагатель вещих песен был поэт и есть поэт.

Победитель благородный с побежденным будет

ровен,

С ним заносчив только низкий, с ним жесток

один дикарь,

Будь в раскате бранных кликов ясновзорен,

хладнокровен,

И тогда тебе скажу я, что в тебе мудрец — и царь.

Дети Солнца, не забудьте голос меркнущего брата,

Я люблю в вас ваше утро, вашу смелость и мечты,

Но и к вам придет мгновенье охлажденья и заката,—

В первый миг и в миг последний будьте, будьте

как цветы.

Расцветайте, отцветайте, многоцветно, полновластно,

Раскрывайте все богатство ваших скрытых юных сил,

Но в расцвете не забудьте, что и смерть, как жизнь,