Л. Кобылинский - STIGMATA

«Матери Матерь, прости!»

Плача, поникли полночные тени:

«Все отпусти!»

Горестно носятся в далях просторных

ветра глухие рыданья,

странно размерены криков дозорных

чередованья.

Полночь, и лагерь заснул перед боем,

лагерь, от боя усталый;

день отпевая пронзительным воем,

плачут шакалы.

Месяц недобрый меж облак бессонных

лагерь обходит дозором.

ищет он. ищет бойцов обреченных

пристальным взором.

Час их последний и ясен, и краток,

снятся им сны золотые,

благостно шествует мимо палаток

Дева Мария.

(Эредиа)

Их жены падают с молитвой на колена,

одеты в шерсть и лен; под ними скал гряда,

простерши длани ввысь, они глядят туда.

где грани острова обозначает пена.

Бесстрашных моряков отвага — неизменна...

Их гавань дальняя манила в царство льда,

их дружная семья теперь стеклась сюда...

И вот, возврата нет, им не уйти из плена.

Дробясь о берега, рыдает вал морской,

он ищет, он зовет Тебя, Звезда святая!

Надежда гибнущих в пустыне роковой!..

На загорелых лбах морщины собирая,

далекий Angelus гудит над лоном вод

и замирает там. где бледен небосвод!

Я угасил свой взор, печальную свечу,

я пролил чашу слез и чашу опрокинул

и вновь молитвенно ее, подняв, придвинул

к Твоим живым струям и к твоему лучу.

Подобен сладостно-разящему мечу,

твой луч рассек мне грудь, как перст ее раздвинул,

от просфоры живой потом частицу вынул,

и все вокруг горит, и я: горя, свечу.

Туда, где голуби ласкают купол строгий,

где камень оградил небесные чертоги,

душа возносится, обняв святой напев:

«Ave Maria!»... Пусть из нежно-голубого

в луч фиолетовый Ты превратишься снова,

о,Rosa mystica, Святая Дева дев!..

Ко мне примчался белый конь,

то — конь моей Мадонны...

Мы скачем, я пою Огонь

душой, навек сожженной,

мы скачем... Я пою Огонь

душой освобожденной!

Ко мне на грудь из царства звезд

спустился Лебедь снежный.

весь распростерт, как белый Крест,

он — вестник смерти нежной,

и вот, пою мой белый Крест

я в радости безбрежной!

И вот опять на грудь мою

спустился Ангел Рая,

Марию-Розу я пою

от радости сгорая!

И песнь моя поет в Раю,

поет, не умирая!

Вновь движется и меркнет, и сверкает

Твой кроткий лик, Святая Роза роз,

опять в душе, струясь, не иссякает

дар благодатный тихих, теплых слез.

Как сладостно мой разум преклоненный

в рыданиях органа изнемог,

и как легко, полетом окрыленный,

я, нищ и наг, переступил порог.

Расширен взор и строгий, и прилежный,

и в цепь одну сомкнулась с дланью длань,

в Твоем саду, в Раю Марии нежной

я — над ручьем играющая лань.

Приди, мой Ангел, стань у двери храма,

там, где ее преклонена глава,

укрой свой лик в покровы фимиама

и мне шепни забытые слова.

Как чистый воск, весь мир плывет и тает,

вокруг ни очертаний, ни границ.

Се на крылах недвижных низлетает

чистейшая из чистых голубиц.

Как в Матери, душа черты родные

вдруг узнает, Тобой опалена,

и что тому земные имена,

кто дышит сладким именем «Мария!»

(Из Данте Алигьери)

Тебе, о Дева-Мать, Дщерь Сына Твоего,

молюсь! Ты вознеслась превыше всех смиреньем,

для Вышней Воли цель творения всего!..

Ты нас прославила, сроднила с искупленьем.

Ты просветила плоть, и Сам Творец Благой

не убоялся стать меж нас Своим твореньем.

Как солнечным лучом, лучом любви святой

взрастила Розу Ты; здесь, мир вкушая вечный,

Ты Солнце благости полуденной порой,

Живой надежды там источник бесконечный!..

Кто ищет благодать без помощи Твоей,

в том крыл не развернет, увы! порыв сердечный!..

Ты нам прибежище; Ты в благости Своей

всем, кто Тебя зовет, щедроты рассыпаешь,

спешишь навстречу просьб, молений и скорбей

и милосердие на падших изливаешь...

Ты — сострадание, Ты милость без конца,

непостижимо Ты — в Себе соединяешь

Все, что есть высшего в творении Отца!..

Сей муж [2] Данте. чьи взоры вглубь вселенной проникали

и все создания Премудрого творца

от страшных, адских бездн до Рая созерцали.

перед Тобою днесь с мольбой покорной пал,

чтоб силу дивную Твои щедроты дали,

чтоб ныне высшее блаженство он познал...

О никогда, клянусь, восторгов созерцанья