Евгений Клюев - Зелёная земля

Есть отраднейшие темы:

скажем, кто увил цветами

нашу жизнь и нашу смерть?

Кто так весел был, ей-богу,

что украсил розой шпагу,

чей на пепелище сад?

И – всего святого ради! -

не раздумывай об аде:

что такое, Ада, ад?

Будущность необозрима,

Ада смотрит вдаль и мимо -

дескать, как там, в облаках? -

и, обняв колени немо,

улетает прямо в небо,

кистью пледа помахав.

Ариадна

Куда как ново и отрадно

держать в руках клубок судьбы!

И все-то мы твои рабы,

царица, вечность, Ариадна.

А город полон нежных тайн,

лукавит свет, и ночь нарядна,

всё бред полночный, Ариадна:

не слушай, мимо пролетай!

Луна туманная громадна

и дымным пламенем горит,

но бред полночный – лабиринт -

распутывает Ариадна

и говорит: не бред, а брод,

не ложь, а блажь!.. И пусть, и ладно:

всё так, как видит Ариадна, -

хоть всё совсем наоборот.

Ведь так, как видит Ариадна,

никто не видит – и до дна

вся жизнь прозрачна и ясна,

и неоглядна, неоглядна.

Мария

Летучей новостью, случайным разговором

подхвачен день и унесён, как лёгкий чёлн.

Взгляни, Мария, это мир, он пахнет морем!

Но он отчаливает, вот ведь дело в чём.

Ещё видны в туманном мареве, Мария,

его примерные черты и огоньки -

ах, Боже праведный, как нас они манили,

покуда не были ещё так далеки!

Мираж оранжевый, прощай: не узнаю вас,

заметы прошлые – твою, рябина, гроздь…

Смотри, Мария, как относит нашу юность -

и вслед за нею нашу глупость, нашу злость.

Смирись, Мария: ничего не будет снова,

в ночь после бала всё становится золой,

и мир отчаливает – урони хоть слово,

пошли ему хотя б воздушный поцелуй.

Смирись, Мария, не сердись: ведь мы не знали,

что так случится, – в тот момент, когда, бочком,

ты прямо в море обронила мирозданье

и подтолкнула – остроносым башмачком!

Валерия

Короткая пугливая история -

какая там любовь, Бог с вами… мания!

Простимся же, нет больше сил, Валерия,

всё это было недоразумение.

Игра да вот… неловкое чудачество,

две тени, словно ангелы, крылатые,

начищенное мелом одиночество

и встреча – только раз в тысячелетие.

Мы оба вышли из осенних сумерек:

смятение, Валерия, авария -

и это было: морок, было: обморок,

забудем и так далее, Валерия!

А если что потом… проделки памяти,

тоска или очей очарование,

так это что же… Вы ведь это знаете!

И время даст Вам силы на забвение.

Анна

Анна, кто же как не ты,

наклонилась над страницей!

Скажешь «дева красоты» -

сразу Франция приснится:

что за милый оборот,

что за дальние напевы -

оборот-наоборот

(красота, допустим, девы!)

Анна, погаси огни,

Анна, опусти ресницы,

отпусти и извини:

мне никак не объясниться!

Так случилось, что слова

слишком зыбки, слишком странны,

так случилось, что права

Анна – или имя Анны.

Я за ним, слепой ездок,

мчался молодо и браво:

мимо станций Честь и Долг,

мимо станций Блеск и Слава -

и любовь в семи верстах

промелькнула огонёчком:

нет, не станцией, а так…

полустанком полуночным.

Чай холодный спозаранку -

Ледовитый океан.

Это лето наизнанку,

и на всей Москве туман.

Пешеход не кажет носа

в нежилое бытиё -

и опять мы разминёмся,

время чудное моё!

Кто бы ни было ты – солнце,

птица или деревцо, -

мне никак не удаётся

разглядеть твоё лицо,

кто б я ни был сам – заблудший

лист, залётный воробей,

мне никак не выйдет случай

познакомиться с тобой.

В шелесте небесной манны

не слыхать твоих шагов

возле острова Буяна

на другом конце тумана

у молочных берегов.

Вот и встретил наконец хорошего человека:

он прожил на земле года три или четыре -

и у него была своя большая забота,

переполнявшая его маленькое «я»:

она гнала его всё дальше и дальше,

от одного незнакомца к другому незнакомцу:

его забота заключалась в вопросе:

«Как тебя зовут?»

Я тотчас же отвечал хорошему человеку,

что зовут меня так-то и так-то, -

и мне сделалось не то чтобы грустно,

а просто немножко не по себе:

что я знаю так много другого

и что несколько пудов соли,

съеденных на протяжении жизни,

совершенно испортили её вкус.

От честных слов и бурных чувств

под плащ сухую душу пряча,

я потихонечку учусь

отточенной повадке грачьей: