Александр Житинский - Снежная почта

Она стояла у ворот
«Святой Мадлены»
И наблюдал честной народ
Ее колени.
Она сказала: «Котик мой,
Пора влюбиться…»
И понял я, что предо мной
Лишь ученица

Господь способности ей дал
И часть сноровки,
Но что такое Божий дар
Без тренировки?
Хотя монашкой лучше стать,
Чем жить в притоне,
Как не устанут повторять
У нас в Сорбонне.

Я был взволнован, как никто,
Несчастной крошкой
И показал ей кое-что,
Совсем немножко.
Попутно я ее учил —
Ей это надо! —
Как привлекать к себе мужчин
Посредством зада.

Я ей сказал: «Вся трудность в том,
Что на панели,
Лишь научась вертеть хвостом,
Достигнешь цели.
Но, обращаясь молодцом
С тем инструментом,
Варьируй темп с юнцом, с глупцом,
С интеллигентом…»

И вот тогда, благодаря
Моей услуге,
Я компаньоном стал не зря
В делах подруги.
И как сказал поэт большой
В какой-то строчке,
Мы были телом и душой
Поодиночке.

Когда бедняжка шла домой,
Оставшись с носом,
Я к ней не лез – ни Боже мой! —
С пустым вопросом.
Но, несомненно, от тоски
Я был не в духе
И раздавал ей тумаки
И оплеухи.

Но вот она, к моей беде
И как-то сразу
Вдруг подцепила черт-те где
Одну заразу.
И как подруга или просто так
Для пробы
Мне подарила, как пустяк,
Свои микробы.

Я от уколов и со зла
Не взвидел света
И понял – нету ремесла
Дурней, чем это!
Поняв раскаянье мое,
Она рыдала,
Но все напрасно! До нее
Мне дела мало!

Моя подружка, сев на мель,
Не шита лыком,
Поспешно бросилась в бордель
В объятья к шпикам.
Там покатилась, как ни жаль,
Она все ниже…
Какая жуткая мораль
У нас в Париже!

Перевод с французского

Хорошо было древним поэтам, Хайям!
Узнавали их не по газетам, Хайям!
На пиру говорил, не заботясь о славе,
И остался бессмертен при этом Хайям

Ты ответь мне, Хайям, на законный вопрос:
Если были, и впрямь, Магомет и Христос,
Почему мы живем уже столько столетий,
А на этой Земле не убавилось слез?

Оптимистом быть трудно, Хайям, помоги!
В этом мире беспутном, Хайям, помоги!
Если веру и цель указать мне не можешь,
Хоть мгновением судным, Хайям, помоги!

Впрочем, будем добры. Люди слабы, Хайям.
Ради денег живут, ради славы, Хайям.
Я не лучше других и не хуже, но все же,
Почему на людей нет управы, Хайям?

Все не так уже серьезно, Хайям, дорогой!
Лучше рано, чем поздно, Хайям, дорогой!
Лучше редко да метко, а если не вышло,
Пусть хотя бы курьезно, Хайям, дорогой!

Современник не тот, кто живет среди нас.
Современник умрет, может быть, через час.
Лишь один, о Хайям, у меня современник —
Кто прочтет и поймет череду этих фраз.

Какая-то пьяная морда
И пластырь на ней, словно хорда.
Глаза нагловатые узки,
И чертиком прыгает мускул.

Вот морда за нею другая:
Ухмылка от края до края
И нос безобразного цвета
Ее выдают как поэта.

Вот третья маячит в тумане:
– Цыгане, – кричит, – где цыгане?
И светятся уши, как свечи,
Ловя бестолковые речи.

Собрались служители музы.
Трещат биллиардные лузы.
– Туза от борта в середину!..
Простите мне эту картину.

Жить по вашим законам – увольте!
Пусть я буду по горло в дерьме,
Хуже негра в республике Вольте,
Горше узника в черной тюрьме.

Пусть я буду последним из нищих
Или первым шутом у ворот.
Пусть свинцовой толпой в сапожищах
Мою душу растопчет народ.

Пусть друзья от меня отвернутся
И семья проклянет навсегда.
Пусть никак от греха не очнуться,
А потом не сгореть со стыда.

Пусть я буду с любимой в разлуке,
Пусть умру я, как зверь, в стороне,
Жизнь сгубив на бесцельные звуки…

Боже мой, протяни ко мне руки,
Протяни свои руки ко мне!

Опять вино, и разговоры,
И разговоры, и еда.
Уже сгорают со стыда
Воспитанные помидоры,
Уж зеленеют от тоски
Огурчики в стеклянной банке,
А сом, разрезан на куски,
Печально спит в своей жестянке.