Юнна Мориц - По закону – привет почтальону

Только на скрещенье наших граней,
Нашей преломляющей среды —
Радуга игры на барабане,
Все твои ударные труды,

Радугой играющая строчка,
Радуги небесной колесо…
Остальное – это просто бочка,
Бочка с колотушками – и всё.

Излучайся радугами, странник,
В нашей призме ты всегда король.
Я-то знаю этот многогранник
И его оптическую роль…

ОВЕЧКА ДОЛЛИ

Вот новый Пушкин с новым Блоком
В обнимку с новым Пастернаком
Из телеящика глядят.
И, новизной кошмарной вея,
О бред, одна другой новее
Там пять Ахматовых сидят!..

Четыре новых Мандельштама —
Новей намного Мандельштама,
И семь Цветаевых – новей,
Чем та единственная… Имя —
Чужое! – здесь доят, как вымя.
И входит новый Окуджава,
По струнам бьёт, как туз червей!..

ДВОЙНОЙ ПОРТРЕТ

Посредник нужен, чтоб в дерьме он плавал,
Сводя концы меж ними и тобой.
Ты сам в дерьме утонешь, если дьявол
Твоей не занимается судьбой.

За труд его, за дьявольский, без лажи,
Любые деньги – сущие гроши,
Поскольку речь идёт не о продаже,
Наоборот, о чистоте души,

О выкупе из рабства, о свободе!..
Пока твой дьявол плавает в дерьме,
Ты в белом весь гуляешь на природе,
И – никаких кошмаров на уме.

Он в ход пускает дьявольские связи
И в дьявольские шастает места,
Он – грязен, ты – цветок в хрустальной вазе,
Он – циник, ты – святая простота.

Тебя не пустит он в своё болото,
И завистью к тебе он не томим.
Живи спокойно, ты – его работа,
Ты – миф, легенда, созданная им.

ФОНТАН, ДЕТЕЙ ПРИНОСЯЩИЙ

С этим местом связано поверье,
Здесь амурчик с писькой наголо,
Он – фонтан, и бронзовые перья
Распахнули веером крыло.

Странницы кладут ему записки,
Просят деток и уходят резко
После поцелуя в кончик письки,
В кончик, зацелованный до блеска.

Те записки ветром поднимало,
Все они стыдливо лапидарны.
Среди них – записочек немало,
Где ему премного благодарны.

Бьют фонтана дымчатые струи,
Ливни льют, снега идут и тают,
Здесь и днём и ночью поцелуи
Круглый год на крыльях губ летают.

Зацелован бронзовый амурчик,
Свято место не бывает пусто,
Зацелован бронзовый огурчик,
Бронзовых кудрей его капуста.

С европейской фамилией Мориц
Я – лицо, не забытое здесь.
Мориц – это привычный узорец
Средь имён, образующих смесь.

Мориц варит весёлое пиво,
Доктор Мориц читает предмет,
Детка Мориц – душа коллектива,
Чьи безумства прославил поэт.

Мориц мне назначает свиданье
Там, где Мориц Святой знаменит, —
Всюду Морицы, их процветанье,
Их труды этот Мориц хранит.

Навсегда я отсюда уеду,
Мориц в кассе продаст мне билет,
Мориц даст в самолёте мне в среду
Ужин Морица или обед.

С европейской фамилией Мориц
И с еврейским лицом на Руси
Я зелёный пройду коридорец,
Дам автограф и сяду в такси.

Правят вечные здесь отморозки,
Разбивая страну, как стекло.
Но какой-нибудь Мориц в матроске
Здесь не врёт и не врёт – как назло,

Зная, врущий к победе прорвётся,
Врать – отличная в битве броня.
Но ребёнку в матроске не врётся, —
Редкой наглости шик невранья!..

Из проблесков она, из бликов, из рождений,
В ней меркнут времена, и нет врага и друга,
Могу я уловить волну предупреждений, —
Но в этом ли моя, а не её заслуга?

Да кто я, вообще?.. Мерцающая точка.
Родившие меня – давно развоплотились,
Их письма носит мне сновидческая почта,