Сидни Филип: Защита поэзии

А теперь позвольте мне вспомнить, как ее называли греки и что они о ней полагали. Они нарекли ее создателя "поэт", и это имя как самое прекрасное перешло в другие языки. Оно происходит от слова poiein, что значит создавать, и мне не ведомо, по счастливой ли случайности или по здравому смыслу встретились мы, англичане, с греками, подобно им называя его созидателем {28}; но в том, сколь высок и несравненен сей титул, я бы хотел убедить вас, показав ограниченность других наук и отрешившись от моей исключительной пристрастности.

Нет искусств, известных человеку, главным предметом которых не были бы творения Природы, без них они не могут существовать, и от них они зависят, подобно актерам, исполняющим пьесы, написанные Природой. Астроном наблюдает за звездами и заключает, какой порядок им сообщила Природа. Так же изучают разные величины геометр и математик. Музыкант показывает, какие звуки по природе своей согласуются друг с другом, а какие нет. Натурфилософ получил свое имя от предмета, им изучаемого, а тот, кто занимается этикой, имеет дело с добродетелями, пороками и страстями человека: "Следуй Природе (говорит он), и ты не совершишь ошибки". Юрист пишет о том, что уже узаконено. Историк {29} о том, что совершено. Грамматика интересуют законы речи, а ритор и логик, обдумывая, что в Природе служит скорейшему доказательству и убеждению, выводят искусственные законы, которые, однако, ограничены кругом вопросов, относящихся к данному предмету. Лекарь исследует природу человеческого тела и природу полезных и вредных для него вещей. Наконец, метафизик, хоть он живет в области вторичных и абстрактных понятий, считающихся сверхъестественными, в действительности созидает на фундаменте Природы.

Лишь поэт, презирающий путы любого рабства, воспаряет на своем вымысле, создает, в сущности, другую природу. Он создает то, что или лучше порожденного Природой, или никогда не существовало в Природе, например Героев, Полубогов, Циклопов, Химер, Фурий {30} и прочих. Так он идет рука об руку с Природой, не ограниченный ее дарами, но вольно странствующий в зодиаке своего воображения.

Природа никогда не украсит землю столь богато, как это сделали поэты, ее реки не будут красивее, деревья плодоноснее, запах цветов нежнее, ей не сделать нашу безмерно любимую землю еще прекраснее. Ее мир - это медь, которую поэты превращают в золото {31}.

Но оставим это и перейдем к человеку, для которого создано все остальное, и потому он - средоточие высшего ее искусства, посмотрим, создавала ли она столь же преданного возлюбленного, как Феаген {32}, столь же верного друга, как Пилад {33}, столь же доблестного воина, как Роланд {34}, столь же справедливого правителя, как Кир Ксенофонта {35}, столь же совершенного человека, как Эней Вергилия {36}. Но такое не представишь себе даже в шутку, ибо творения Природы - реальность, а прочие - подражание или вымысел, ибо каждому познающему известно, что искусство мастера заключено в Идее или прообразе его труда, а не в самом труде. То, что Поэтом движет Идея, очевидно, поскольку от воображения зависит совершенство творимого им. Но и не только от воображения, хотя так обыкновенно говорят нам строители воздушных замков; оно еще должно быть облечено в плоть; создание Кира как особенного совершенства может быть доступно и Природе, но только Поэт может показать его миру так, чтобы явилось много подобных Киров, пусть только увидят они воочию, зачем и как создавал его создатель.

И пусть не покажется слишком дерзким сопоставление плодов человеческого разума и Природы, воздайте лучше заслуженные похвалы небесному Создателю за создателя земного, ибо, сотворив человека по своему подобию, он поставил его выше всех других творений. С наибольшей очевидностью это предстает в Поэзии, в которой человек, познав силу божественного дыхания, создает произведения, затмевающие создания Природы, - и это важный довод против тех, кто мучается сомнением со времени первого падения Адама, с тех пор, как наш вознесенный разум {37} заставляет нас стремиться к познанию совершенства, а поверженная воля не позволяет достичь его. Немногие поймут мои доводы, и не все согласятся с ними. Однако и того довольно будет с меня, коли согласятся со мною, что греки не без причины дали Поэту титул выше всех других титулов.

Теперь, чтобы лучше познать истину, мы перейдем к доказательствам более бесспорным, и я уповаю на то, что хоть они и не будут содержать в себе такой несравненной хвалы поэту, какая заключена в этимологии его имени, все же описание Поэзии, коль не будет оно никем опровергнуто, по справедливости станет частью нашего славословия.