Мишель Уэльбек - Очертания последнего берега. Стихи

Материя чуждая, внушающая страх,

Повторена в строеньях и телах,

Бессильный эмбрион небытия,

Отторгнутая жизнь, род пустоты.

Природа вздрогнула – мы новые черты

Придали снам, по плоскости разлитым,

Шагами мерными по гулким плитам.

Сурово солнце жгло ее мечты.

И взгляд скользил по отраженьям пустоты.

(Этот текст неопределим, он белого цвета. Подобие смерти.)

Как тело вожделенное, насквозь

Пройти всю глубину лирической вселенной,

Чтобы во власти силы сокровенной

Томиться жаждой вечности пришлось.

Что это вокруг?

Как вас зовут?

Что делаю я тут?

Пусть меня уведут,

Я не останусь тут!

Дайте мне все забыть,

Все прошедшее – прочь!

Чтобы заново жить,

Влейте смысл в эту ночь.

Как впервые, зарю

Потеснит яркий луч.

Я не сплю, я не сплю,

Вот вам мой поцелуй.

Вы мой друг? Вы мой друг?

Отвечайте, молю.

Что это вокруг?

Огонь стоит стеной.

Ни шороха – я глух!

Ушел ли разум мой?

Мне бы нужно прилечь,

Ненадолго уснуть,

Чтобы себя сберечь,

Ясность взгляду вернуть.

Кто я? Дайте ответ,

И пусть будет он прям:

Вы мне друг или нет?

Счастье придет ли к нам?

Пламенем залита

Ночь без берегов.

Где же рая врата?

И где искать богов?

Спустилась ночь, мой милый друг,

Чиста, нежна.

Заря погасла – сколько мук

В преддверье сна.

Поблескивает твой браслет,

Во тьме скользнув,

И тихо плачу я в ответ,

Глаза сомкнув.

Я слаб, я проиграл судьбе,

Ты далека.

Но, Лиза, с мыслью о тебе

И смерть легка.

(немного космологии)

Когда цепочкой вялых птиц влачится ночь

И день альтернатив не предлагает тоже,

Тут надо бросить жить и воду не толочь:

В небытии покой – сравнительный, но все же.

Вот разве верить впрямь, что ждет нас возрожденье,

Что наши атомы – беспамятный набор

Игральных фишек – в новый сложатся узор,

Переверставшись, как страницы сочиненья,

Что написал прохвост,

А прочитал дурак.

“Вставая чуть свет, Адам ностальгически вздыхал”.

На первый взгляд в этом обрывке текста содержится явный намек на потерянный рай, Эдем; работая мастером на гуталиновой фабрике, Адам, безусловно, мог с особой остротой ощущать на себе библейское проклятие.

Да, вот оно: жить нагим, без ботинок и гуталина!

Адам в семь утра был живым воплощением сплина.

Или в лаковых жить бы туфлях: вино,

Бикини, праздность и казино.

Можно ли испытывать ностальгию по чему-то такому, чего никогда не знал? Несомненно, можно, если есть телевизор. Реклама минеральной воды “Вольвик” надрывала Адаму душу. Эти потухшие вулканы, эти леса, родники… Все это было так не похоже на то, что, по всей вероятности, его ожидало: выход на пенсию, дом престарелых в городке Гарж-ле-Гонесс, открытом всем проявлениям немотивированной подростковой жестокости.

Адам свою таксу в минуты иные

Созерцал, как архангела Дева Мария.

Адам без Евы – ничто по большому-то счету, —

Вздыхал Адам, насмотревшись эротики по TF6.

Эх, надо было жениться, чтоб дети, семья или что там;

Собаки милейшие твари, но собака собака и есть.

Трех туристок (с австрийским гражданством)

Во Флориде, Четвертого ровно июля,

В самый праздник, сожрал аллигатор.

Соблюдать осторожность призвал

в обращенье своем губернатор;

В мотелях опасливо к щелочкам в ставнях прильнули:

У туризма боязнь пространства.

Когда последний полуночник в темень канет,

Возьму такси, проверю авиабилет,

И зимний отпуск мой преамбулою станет

К сведенью тела неудачного на нет.

На солнце буду млеть, наг, белотел, пассивен,

Встречая местных ненавидящие взгляды;

По вечерам удить белесых жирных рыбин

И ночевать в отеле, дышащем на ладан.

Там тараканы будут лезть из всех углов,

И это тоже развлечение – давить их,

Чтобы чуть выпуклых надкрылий глянцевитых