Илья Сельвинский - Давайте помечтаем о бессмертье

Какой это пестрый народ:

Синица с хохлатой головкой

(Ее «гренадеркой» зовут),

Черная с ней «московка»

У гнездышка тут как тут.

«Пухляк» — у него привычка

В дудочку во весь дух!

«Лазоревка», дивная птичка,

Нежно-небесный пух.

Вглядитесь в их милые лица:

Различны они? Вот-вот.

А вы говорите: синица.

Синицу любой назовет.

Весною телеграфные столбы

Припоминают, что они — деревья.

Весною даже общества столпы

Низринулись бы в скифские кочевья.

Скворечница пока еще пуста,

Но воробьишки спорят о продаже,

Дома чего-то ждут, как поезда,

А женщины похожи на пейзажи.

И ветерок, томительно знобя,

Несет тебе надежды ниоткуда.

Весенним днем от самого себя

Ты, сам не зная, ожидаешь чуда.

1961

Есть на севере, на юге

И кедрач и бересклет,

Есть там падубы да буки,

Но богаче дуба нет.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Он привольный, он обильный,

Где Россия, там и свой -

Белый, каменный, чернильный,

Водяной ли, боровой.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Ничего-то не страшится,

Не согнешь его в дугу,

Леший в дуплах копошится,

Сирин-птица на дубу.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

И за эти-то за дупла,

За твои легенды, дуб,

Мы с боями шли за Дубно,

Дубоссары, Стародуб!

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Не красны дубы в дубраве,

Коль песок на них летит.

Не житье тому в державе,

Кто на сторону глядит.

Ты стой за дубок, —

Дубок в землю глубок.

Вот яблоня в цвету -

И пахнет вся долина.

Пчела, как мандолина…

А мне невмоготу…

Ты как снежком объята,

Хоть ливень льет ливмя,

Ты серебром богата,

Красавица моя.

Но знаю: будет время -

И ты опустишь бремя

Рачительных плодов.

Я к этому готов.

Но жалко в дебрях сада

Вот этого снежка…

Повремени! Не надо!

Не торопись пока!

Не стоит, пригорюнясь,

Облетывать, шурша:

Ты хороша, как юность,

Как юность, хороша!

Шла лужайка под уклон,

Шел и я по той лужайке;

На лужайке — старый клен,

Старый клен в зеленой майке.

Поклонился я ему.

Отчего? Не понимаю.

То ли клену, то ли маю,

То ли миру самому…

Только вдруг мой старый клен

Весело взмахнул кудрями,

И пошел в полупоклон,

Подбоченившись ветвями.

То корнями в переплет

И налево и направо -

То вдруг «барыней» плывет,

Будто писаная пава.

Что за чудо во бору

В этот дивный день весенний?

Я ж второе воскресенье

В рот хмельного не беру…

А веселый милый клен

Так и ходит, так и машет!

Эх, ребята… Кто влюблен,

Для того и клены пляшут.

Нежно-белокурая береза

Чуткой дремой заворожена.

Листьев ее солнечная бронза

Ранним снегом запорошена.

Но порой от ледяного пуха

Затрепещет и едва-едва,

Более для сердца, чем для слуха,

Бубенцами зазвенит листва.

Я подумал, прошлое листая,

Что и ты в сентябрьскую тишь

Под морозцем ранним, чуть седая,

Все же теплым золотом звучишь.

Золотая звонница березы

В черных елях словно бы в скиту.

Я впиваю, погруженный в грезы,

Бледно-голубую высоту.

Хочется отшельником побыть,

С думами собраться на досуге,

Вспоминать приятное о друге,

О врагах на время позабыть.

Не за то ли осень нам мила

(Хоть и дни становятся короче),

Что, витая вне добра и зла,

Чувствуешь себя таким хорошим…

Но и быт своей огромной глыбой

Входит в мир святошей и предтеч:

Осень пахнет баней, пахнет рыбой,

Золотым загаром женских плеч.