Генрих Гейне - Романсеро

Эльзас-Лотарингский, Бургундский край

Вернуть Германии снова.

Но не тревожьтесь, он будет сидеть

Среди домашнего хлама,

Над воплощеньем идеи святой -

Достройкой Кельнского храма.

Зато коль достроит -- придется врагам

Узнать, где зимуют раки:

Пойдет наш Кобес расправу творить

И всыплет французу-собаке.

И Лотарингию и Эльзас

Он разом отнимет у вора,

Бургундию начисто отберет,

Закончив постройку собора.

О немцы! Будьте верны себе!

Ищите кайзера дельно!

Пусть будет им карнавальный король,

Наш Кобес Первый из Кельна.

Весь кельнский масленичный союз

Ему в министерство годится.

Министры -- хлыщи в шутовском колпаке,

В гербе -- вязальная спица.

Рейхсканцлер -- Дрикес, и титул его -

Граф Дрикес фон Дрикесгайзер,

А рейхсметресса -- Марицебилль, -

С ней не завшивеет кайзер!

Наш Кобес в Кельне воздвигнет престол:

Святыня -- в священном месте!

И кельнцы иллюминируют Кельн

При этой радостной вести.

Колокола -- чугунные псы -

Залают, приветствуя флаги,

Проснутся три святых волхва,

Покинут свои саркофаги.

И выйдут на волю, костями стуча,

Блаженно резвясь и танцуя.

И "кирие элейсон"1 запоют

И возгласят "Аллилуйя..."

Так кончила белая дама речь

И громко захохотала,

И эхо зловеще гремело во мгле

Под сводами гулкого зала.

------------

1 Господи, помилуй

23

ЭПИЛОГ

Слава греет мертвеца?

Враки! Лучше до конца

Согревайся теплотой

Бабы, скотницы простой,

Толстогубой девки рыжей,

Пахнущей навозной жижей.

А захочешь -- по-другому

Можешь греться: выпей рому,

Закажи глинтвейн иль грог,

Чтоб залить мясной пирог,-

Хоть за стойкой самой грязной,

Средь воров и швали разной,

Той, что виселицы ждет,

А пока и пьет и жрет,

Выбрав мудро жребий лучший,

Чем Пелид избрал могучий.

Да и тот сказал потом:

"Лучше нищим жить, рабом,

Чем, уйдя из жизни этой,

Править сонмом душ над Летой

И героя слыть примером,

Что воспет самим Гомером".

Дополнения

* 1848-1856 *

Современные стихотворения и басни

МИХЕЛЬ ПОСЛЕ МАРТА

Немецкий Михель был с давних пор

Байбак, не склонный к проказам,

Я думал, что Март разожжет в нем задор:

Он станет выказывать разум.

Каких он чувств явил порыв,

Наш белобрысый приятель!

Кричал, дозволенное забыв,

Что каждый князь -- предатель.

И музыку волшебных саг

Уже я слышал всюду.

Я, как глупец, попал впросак,

Почти поверив чуду.

Но ожил старый сброд, а с ним

И старонемецкие флаги.

Пред черно-красно-золотым

Умолкли волшебные саги.

Я знал эти краски, я видел не раз

Предвестья подобного рода.

Я угадал твой смертный час,

Немецкая свобода!

Я видел героев минувших лет,

Арндта, папашу Яна.

Они из могил выходили на свет,

Чтоб драться за кайзера рьяно.

Я увидал всех буршей вновь,

Безусых любителей рома,

Готовых, чтоб кайзер узнал их любовь,

Пойти на все, до погрома.

Попы, дипломаты (всякий хлам),

Адепты римского права,-

Творила Единенья храм

Преступная орава.

А Михель пустил и свист и храп,

И скоро, с блаженной харей,

Опять проснулся как преданный раб

Тридцати четырех государей.

СИМПЛИЦИССИМУС I

Несчастье скрутит одного,

Другому не под силу счастье;

Одних мужская злоба губит,

Других -- избыток женской страсти.

Когда впервые встретились мы,

Ты чужд был щегольских ухваток

И рук плебейских еще не прятал

Под гладкой лайкой белых перчаток.

Сюртук, от старости зеленый,

Тогда носил ты; был он узок,

Рукав -- до локтя, до пяток -- полы, -

Ни дать ни взять -- хвосты трясогузок.

Косынку мамину в те дни

Носил ты как галстук, с видом франта,

И не покоил еще подбородка

В атласных складках тугого банта.

Почтенными были твои сапоги,

Как будто сшиты еще у Сакса,

Немецкой ворванью мазал ты их,

А не блестящей французской ваксой.

Ты мускусом не душился в те дни,

Ты не носил: тогда ни лорнета,

Ни брачных цепей, ни литой цепочки,

Ни бархатного жилета.

По моде швабских кабачков,

Наипоследней, настоящей,

Ты был одет,-- и все ж те годы -

Расцвет твоей поры блестящей.

Имел ты волосы на голове,

И под волосами жужжал победно

Высоких мыслей рой; а ныне

Как лыс и пуст твой череп бедный!

Исчез и твой лавровый венок -

А он бы плешь прикрыл хоть немножко.

Кто так обкорнал тебя? Поверь,

Ты схож с ободранною кошкой!