Феликс Кривин: Круги на песке

И заключила гордо: «Нет, мы живем иначе,
Не выставляем морды на посторонний суд.
И хоть и мы, бесспорно, в душе нередко плачем,
Но морды, наши морды улыбками цветут!»

Кобылица жеребенка родила,
Родила она ребенка от осла.
И понятно всем и каждому вполне,
Отчего такое ржанье в табуне.

Ой кобылушки, ретивые сердца,
Выбирая жеребеночку отца,
Не скачите, закусивши удила,
Отличайте как-то лошадь от осла!

Подложили Наседке змеиные яйца.
Удивляйся, наседка, горюй, сокрушайся!
Ну и дети пошли! Настоящие змеи!
Может быть, мы воспитывать их не умеем?

А Змею посадили на яйца Наседки.
У Змеи получились отличные детки.
Потому что Змея относилась к ним строго.
До чего же ответственна роль педагога!

Воробей попался в западню,
За сухое зернышко попался.
Старый Волк попался за свинью —
Он и раньше хорошо питался.

И сказал прозревший Воробей:
«Мне бы только выйти поздорову.
Уж теперь-то буду я умней:
Непременно украду корову!»

Уж сколько говорено было Сове:
«Тянись-ка, голубушка, к свету!»
Но нет, не прижились в ее голове
Полезные эти советы.

Не хочется к свету тянуться Сове,
Ей нравится мрак беспросветный.
Не верит Сова, что учение — свет:
Она от учения слепнет.

«Погляди сюда, сынок, —
Учит Краба мама. —
Ты ползешь куда-то вбок,
Нужно ползать прямо».

«А сама ты как ползешь?
Тоже мастерица!»
Каждый всех учить хорош,
И никто — учиться.

Попавши в блюдце, Муха ликовала:
«Да здесь же пищи — выше головы!
Как хорошо, что я сюда попала!
Эх, мухи, мухи… просчитались вы…»

И — захлебнулась. Утонула в блюдце.
Теперь бы жить, однако же — увы!
И счастьем тоже можно захлебнуться,
Его имея выше головы.

За Волком гонятся собаки.
Сопротивляться что за толк?
Чтоб избежать неравной драки,
Не быть затравленным как волк.

Смирив жестокую натуру,
Пошел матерый на обман:
Он нацепил овечью шкуру…
И был зарезан как баран.

Синица хвасталась, что море подожжет.
Вы слышали? Какое горе!
Засуетились жители болот,
Хватают ведра, носят воду к морю.

Синица хвасталась, но моря не зажгла,
Одумалась злодейка, вероятно.
Тут у лягушек новые дела:
Хватают воду и несут обратно.

В миг доброты позволил Волк Овечке
Сказать одно правдивое словечко.
И тут она ему сказала правду:
«Чтоб ты пропал! Чтоб не дожил до завтра!

Чтоб весь твой род лежал в пыли дорожной!..»
Волк озверел: ну, право же, ей-богу,
Словечко правды выслушать бы можно,
Но столько слов — пожалуй, это много.

Огромный Пес — а Зайца не догнал.
Пришлось ни с чем с охоты возвращаться.
Ох, этот Заяц! Он хотя и мал,
А бегает — большому не угнаться,

А почему? Не взять Собаке в толк.
Она ведь тоже бегает не хуже…
Собака только выполняет долг,
А Заяц в пятки вкладывает душу.

По одежке встречает Павлина земля,
Но, прославив его повсеместно,
Не Павлина, а скромного Журавля
Провожает в полет поднебесный.

Что такое одежка? Простое тряпье.
Не одежка людей возвышает.
Мы на землю приходим совсем без нее,
Но по-разному нас провожают…

Спросили Осла для решения спора:
Как любит ходить он — с горы или в гору?
В какую бы пору охотней он шел?
«Я лучше бы ездил, — ответил Осел. —

Запряг бы осла да шарахнул дубиной,
Иначе не сладишь с упрямой скотиной.
Тут главное дело — покрепче узда!»
Прекрасная вещь — верховая езда!

«Отпусти меня, рыбак, — говорит Рыбешка. —
Дай возможность мне, рыбак, подрасти немножко.
Будут у меня, рыбак, и семья, и дети —
Вот тогда-то мы, рыбак, попадемся в сети.