Хорхе Андраде - Вести с моря и суши

Внезапную кончину тех вещей,
что затопила ночь в приливе и в тумане,
и слабый крик о помощи далеких звезд,
томящихся в тюрьме у бесконечности и расстояний.
Поход неудержимый армий сна
против восстанья призраков бесчестных,
и новый строй у света на концах штыков,
внедряемый зарею повсеместно.

Союзница окон и горных озер,
колокол, мерно отсчитывающий золотые монеты ударов,
зеленая крона, плывущая в струях ветра,
море, раскинувшее синие сети,
в которых запутались белые голуби пены, —
ты водишь указкой по карте облаков,
объясняя весь мир
и прозрачность его сердцевины.

Тело твое — это подарок земли.
Ты пришла из республики птиц,
из отчизны плодов и деревьев,
из обнаженной зари, засыпающей в снежных горах.

Ты — ключ к зашифрованной речи ручьев,
к целомудренной тайне яблок,
к трепету ветки, качающей плод, как ребенка,
к тайному братству колес,
дарящих надежду на каждом изгибе дороги.

Ты объясняешь секреты магических чисел,
сочленивших все вещи в гармонии космоса.
Ты правишь ладьей сновидений
во фьордах звучания и аромата.
Ты жница и сеятель всех неприметных свершений,
учительница любви, лоцман
неизведанного архипелага
на океанской карте небес.

Цвет зеленый морской, адмирал всех зеленых оттенков.
Цвет зеленый земной, товарищ всех земледельцев,
бесчисленные предваренья о счастье всеобщем,
бесконечное небо скота, пасущегося по вечности свежей.

Подводный свет рощи,
где растенья, насекомые, птицы живут и умирают
в молчаливой любви к зеленому богу.
Зеленый запах мясистой питы, [13] Пита — разновидность агавы. Из сока этого растения приготовляется хмельной напиток. —
она вырабатывает в своей растительной кастрюльке
густую жидкость
из дождя и мрака.

Тропический стол, где со своим зеленым султаном
набирает сок татуированная голова ананаса.
Кусты на зеленых кочках,
бедные родственники холмов.

Зеленая музыка насекомых, которые пьют беспрерывно
плотную ткань шелковицы,
москиты, которые селятся в скрипках,
и мутно-зеленый барабанчик лягушки.

Зеленая ярость кактуса
и терпенье деревьев, собирающих зеленою сетью
чудесный лов птиц.
Весь зеленый цвет, мира умиротворенье,
тонущий в море, карабкающийся на горы до самого неба
и бегущий в реке — в школы, где пишут обнаженное тело, —
и тоскующий, как животное, в ветре.

В моем районе группами стоят дома и скот,
и сыплют тучи из мешков серебряным маисом град;
свои витрины открывает, запирает небо вдруг,
и тыквы спят тяжелым сном вдоль всех дорог;
а из пещеры фальшивомонетчика бежит поток;
на муле утренние овощи в село спешат;
все насекомые с таблицы умножения спаслись,
и воздух беспрерывно фрукты щупает рукой.

В моем районе держат все цветы
на маленьких ладошках или в сжатых кулачках
эссенцию молчания земли.
И водопад так ловко прячет зеркала свои,
и гонит он толпой своих овечек водяных,
как стадо, сквозь овраг.

В моем районе с лошадьми соседи говорят,
подковы подражают голосу колоколов,
предупреждают жабы, стоя на часах,
когда бегом проходит на ходулях дождь.
Звучит небесный, в красках весь, орган,
колени преклоняет перед ним ячмень,
а горизонт склоняющийся — это вол,
который медленно разжевывает даль.

Небесные воды, служанки деревьев,
плача, моют древесную кору
и подают полные ведра жажде веток.
Кормилицы маленьких фруктов,
они их качают с песенкой свежести,
которой они научились
на своем вертикальном пути в атмосферу.

Только птицы знают свою рискованную программу:
коллективный подъем по дорогам тепла,
медленный полет в дирижабле какой-нибудь тучи,
воздушный маневр прозрачных отрядов
и возвращение на землю светлыми толпами.

Распределив уже поровну все свои кувшины,
воды отвязывают свои свежие рыболовные крючки
и удят пузырьки в лужах,
в этих водных провинциях неба.

Строенье верное вселенной,
реальность, ты точнее сна.
Абстракция умрет мгновенно,
лишь брови сдвинем, — где она?