Хорхе Андраде - Вести с моря и суши

Глядя на мачты из-под ладони,
корпусом всем подавшись вперед,
мне с рубежа незабытого мола
женщина молча косынкой махнет.

Как яблоко в вазе, сиропом облитый,
твой голос взлетает на пятый этаж
в прозрачном кубике лифта.

Метро укачало подземное ложе,
но в темном тоннеле вагон озарен
свеченьем твоей апельсиновой кожи.

Автобус струит на проспекты столицы
под взмахом твоих серповидных очей
твои золотисто-ржаные ресницы.

И легче, чем тонкая нота колибри,
в стеклянной тетради крутящейся двери
мелькает твой профиль — изящный экслибрис.

Добро пожаловать, о новый день!
Вернулись в мастерскую глаза
рисунок, цвет и светотень.

Вот мир огромный
весь в упаковке из чудес:
и мужественность дерева,
и благосклонность бриза и небес.

И розы механизм.
И колоса архитектура.

Земля без перерыва занята
его зеленой шевелюрой.

А сок, невидимый строитель, строит
с помостов воздуха наклонных
и вверх шагает по ступеням света,
который стал объемным и зеленым.

А землемер-река проделывает опись
окрестностей.
А горы моют темные бока
на дне небесном.
Вот мир растительных столбов дорожных,
и водяных дорог,
и механизмов, и строений, —
одушевляет их таинственный поток.
А дальше — прирученные цвета и формы,
живые воздух, свет и даль;
все это собрано в Творенье человека, —
он дня живая вертикаль.

Про солнце твердят витрины,
и лодки, и рябь залива,
и этот причал пустынный.

А воздух под белым игом
каленого солнцепека
исходит истошным криком.

Сахарных заводов трубы —
тростниковыми стеблями…
Уезжает сахар с Кубы.

Эмигрируют чащобы,
уезжают ром и румба.
Дружно всходят небоскребы.

Нассау, палитра лета.
Здесь ветер пронизан солью,
а свет изнемог от цвета.

Зеленым стеклом играя,
качается в море город,
как перышко попугая.

Чайки да изумруды
водорослей плавучих —
не за горой Бермуды.

Маяк, подмигнувший грустно.
Пальмы. Белые крыши.
Люди цвета лангуста.

Здесь бухта глазам не верит:
штурмуют утес отвесный
косые крыши и двери.

А окна, тысячеглазы,
глядят, как в заливе травят
тунца борзые-баркасы.

Примазаться бы к фортуне:
у самого моря домик,
невеста из Ла-Коруньи.

Сидеть у воды и просто
смотреть, как мерцает парус
и как проплывают звезды.

Тот не гладил моря кожу,
тот не понял ветра душу,
в Сантандере кто не пожил.

В два ряда деревья сдвинув,
мокнет улица Переды.
Небо блещет, как сардина.

Вещает белая волна
о том, что пленена на Ре [8] Ре — остров в Атлантическом океане вблизи западного побережья Франции.
островитянами луна.

На горизонте дым возник:
сирены труб о том поют,
что мир един и многолик.

Уперлись прямо в месяц
колонны небоскребов
подобьем узких лестниц.

А в тиглях окон вечер
переплавляет в пламя
надежду человечью.

Не зная своего номера.
Окруженный стенами и границами.
Под каторжной луной,
с привязанной к щиколотке вечной тенью.

Живые границы встают
на расстоянии одного шага от моих шагов.

Нет севера, нет запада, нет юга и востока,
есть только размноженное одиночество,
одиночество, разделенное на число людей.
Бег времени по часовой арене,
трамваев сияющая пуповина,
церкви с атлетическими плечами,
стены, читающие по складам два-три цветных слова, —
все это сделано из одинокого вещества.