Фридрих Шиллер - Коварство и любовь. Перчатка

Луиза. Боже мой! недаром боялась я этой беседы!

Фердинанд (повелительно). Пей!

Луиза (нехотя берет стакан и пьет).

Фердинанд отворачивается, лишь только она подносит стакан к губам, вдруг бледнеет и отходит в самый дальний угол комнаты.

Но лимонад хорош…

Фердинанд (не оборачиваясь и весь дрожа). На здоровье!

Луиза (поставив стакан). О! если бы вы знали, Вальтер, как страшно оскорбляете вы мое сердце!

Фердинанд. Гм!

Луиза. Будет время, Вальтер…

Фердинанд (опять выходя вперед). О! о времени теперь уж нечего говорить.

Луиза. Вы будете горько жалеть об этом вечере.

Фердинанд (начиная ходить быстрее, становится беспокойнее и сбрасывает с себя перевязь и шпагу). Прощай, служба!

Луиза. Боже мой! что с вами?

Фердинанд. Мне тесно и жарко… хочу немного облегчить себя.

Луиза. Пейте! пейте! Лимонад вас освежит.

Фердинанд. Разумеется… Потаскушка добра… впрочем, все они таковы!

Луиза (кидается к нему с выражением глубокой любви и хочет обнять его). И это ты говоришь о твоей Луизе, Фердинанд?

Фердинанд (отталкивает ее). Прочь, прочь! прочь с этими нежными страстными взорами! Я не устою. Явись во всей своей ужасной отвратительности, змея! Кинься на меня, ехидна! Разверни передо мной свои страшные кольца, взвейся к небу!.. во всем безобразии, в каком видел тебя ад!.. только не являйся ангелом… только не ангелом! Уж поздно… Я должен раздавить тебя, как гадину, или впасть в отчаяние. Сжалься надо мной!

Луиза. О! до чего дошло…

Фердинанд (смотрит на нее сбоку). И это – прекрасное творение небесного ваятеля… Кто этому поверит? Кто поверит? (Берет ее руку и поднимает кверху.) Я не испытую тебя, Господи! Но зачем разливаешь ты яд в такие чудные сосуды? Может ли вмещаться порок в этой кроткой, небесной наружности? Непостижимо!

Луиза. О! Слышать все это – и не сметь говорить!

Фердинанд. И этот сладостный голос… Как могут звучать такою гармонией разорванные струны? (Глядит на нее в упоении.) Все так прекрасно… так полно гармонии, все так божественно совершенно! На всем печать последнего дня творения! Клянусь Богом! весь мир, кажется, возник лишь как приготовление к этому чудному созданию! И только на душе не отразилось это совершенство! Может ли быть, чтобы это возмутительное исчадие природы явилось на свет без порока? (Быстро отходит от Луизы.) Или, может быть, природа увидела, что из-под резца ее выходит ангел, и, чтобы исправить свою ошибку, дала ей черное сердце?

Луиза. О, горькое упорство! Он готов обвинять небо и не заподозрить себя в ошибке!

Фердинанд (с горьким плачем бросается ей на шею). Еще раз, как в тот день, когда ты впервые поцеловала меня, когда первое «ты» сорвалось с твоих пылающих губ!.. О! казалось, это мгновение заключало в себе, как почка, семена бесконечных, неизреченных радостей. Прекрасным майским днем лежала вечность перед нашими глазами; золотые века мелькали в пышном венчальном уборе перед нашею душой… Я был тогда счастлив! О Луиза! Луиза! Луиза! Зачем ты погубила меня?

Луиза. Плачьте, плачьте, Вальтер! Ваша грусть будет ко мне справедливее вашего гнева…

Фердинанд. Ты ошибаешься. Это не слезы грусти – не та теплая отрадная роса, что льется бальзамом в душевные раны и снова приводит в движение застывшее чувство. Эти одинокие холодные капли – горькое вечное «прости» моей любви. (С грозной торжественностью, опуская руку на ее голову.) Это слезы о твоей душе, Луиза! Слезы о том, что божество не коснулось тебя своим бесконечным милосердием, что в тебе гибнет лучшее из его созданий! О! мне кажется, весь мир должен бы одеться в траур и оцепенеть от того, что происходит в его сердцевине! Не диво, что люди падают и теряют рай, – но как не стонать всей природе, когда чума поражает и ангелов?

Луиза. Не доводите меня до крайности, Вальтер! У меня немало силы душевной… но и она не устоит против сверхчеловеческого испытания! Вальтер, еще одно слово – и потом расстанемся. Грозная судьба смешала звуки наших сердец. Если бы я смела открыть уста, Вальтер, я могла бы сказать тебе… я могла бы… Но жестокий рок связал мой язык, как и любовь мою, и я должна терпеть – пусть ты обращаешься со мной, как с распутницей!..

Фердинанд. Хорошо ты себя чувствуешь, Луиза?

Луиза. К чему этот вопрос?

Фердинанд. Мне было бы жаль тебя, если бы ты ушла отсюда с ложью на устах.

Луиза. Вальтер! Умоляю вас!

Фердинанд (в сильнейшей тревоге). Нет! нет! Это была бы сатанинская месть! Нет, Боже меня сохрани! в тот мир я не перенесу ее. Луиза! Любила ты маршала? Ты уже не выйдешь из этой комнаты.