Александр Антонов - Не ангел я…

Был строен, весел, добр и смел.
Язык был остр как меч.
Но ничего я не сумел
Из этого сберечь.

И та, что сердцу всех милей, —
Такие, брат, дела, —
Меня из памяти своей,
Как ластиком, свела.

Песней золотою —
Осени уста.
Сыпались листвою
Воробьи с куста:
Серые комочки —
Всех не сосчитать —
С кочки да на кочку
Травки поклевать.
Зелены ресницы
На краю беды,
Где срывают птицы
Сентября плоды.
До чего же жалость,
Что тускнеет свет!
От тепла осталось
Только на куплет.
Всё короче ночки,
Да тесней уют…
Серые комочки
Зернышки склюют.

Как ни длинна дорога,
Но есть конец пути.
Красивых лиц немного, —
Я не красив, прости.

Зато самокритичен
И даже, виноват,
Немножко симпатичен,
Хотя и староват.

Бываю остр на слово,
Зато в поступках глуп.
Чуть ошибусь – и снова
Всем докажу, что туп.

Как ни питай надежды,
А времени видней.
Как ни рядись в одежды,
А молодость модней.

И что бы ни затеял, —
Уже не наобум.
И всё дряхлее тело,
И остывает ум.

И хочется согреться,
Да как-то не с руки.
Давно тропинкой детства
Стоптались башмаки.

Были девчонки разные,
Чуть на тебя похожие, —
Тушью ресницы мазали
И улыбались восторженно.

Поступью осторожной
В утро туманно-бледное
Все уходили в прошлое,
Сами того не ведая.

Время тревожит память:
Даты, события, лица…
Снова кого-то оставить
Сердце мое боится.

Были девчонки славные,
Чуть на тебя похожие, —
Думал, что постоянные.
Вышло, что так – прохожие…

В пространстве времени частичкой
бытия
Блуждает одиноко жизнь моя,
И мирозданию нет дела до того —
Живу я чем и создан для чего.

В копилку дней, что дал мне Господин,
К закату опущу еще один.
Да вот беда: чем больше их коплю,
Тем сам себе я гибель тороплю.

Всё глуше, глуше перезвон монет.
Попридержать бы дни… Да шансов нет.
И сколько ни подкрашивай седин,
Лишь грустно улыбнется Господин.

В доме, куда я был зван на ночлег,
Два старика доживают свой век.
Чудным узором беседы их длятся —
То ль они тешатся, то ли бранятся.

В доме, в котором повсюду уют,
Два старика одиноко живут.
Лишь иногда на побывку к родным
Дети торопятся по выходным.

Тотчас же дома нарушен покой:
Шум молодежи и речи рекой,
Гам, кутерьма, за столом – аппетит.
И не заметишь, как день пролетит.

Хлопнет, как выстрелит, дверца
машины,
Вздрогнут в испуге березок вершины.
Дня выходного затихнет река.
Смотрят в окошечко два старика…

В кресте молящейся руки,
В надежде с верой не расстаться, —
Мы все пред Богом должники
И вряд ли сможем рассчитаться.

Среди земных мы всех земней,
Познать бы всё, проникнуть
в суть бы,
Где в череде похожих дней
Так не похожи наши судьбы.

И где нас вихрь ни носил…
И с кем мы только ни кружили…
Хватило б разума и сил
Оставить след о том, что жили.

Апрельский вечер юн и ласков,
Над крышей звездочка парит,
И жизнь, как неземная сказка,
Мне сердце тишиной пьянит.

Касаясь век твоих легонько,
Неслышно, не пугая сна,
В окошко старое тихонько
Крадется новая весна.

Грущу о юности прошедшей,
О тех, кто был в моей судьбе,
И о живых, и об ушедших.
И о тебе. И о себе.

Утро. Рассвело. Над градом
Даль безбрежна и ясна.
И со мною где-то рядом
Бродит юная весна.

Мне б обнять ее за плечи,
Прошептать: на все готов…
Да истерлись мои речи
О тропиночки годов.

Все прошло. Время сделало дело —
Побелела моя голова,
Мысль тупит. Тяжело, неумело
На бумагу ложатся слова.

Оглянусь – и далеко-далеко,
Чуть заметно для старческих глаз,
Вижу: юность мою одиноко
Догоняет уставший Пегас.

Ах ты, Господи, что ж я наделал?
Не успел его предупредить,
Что за юностью бегать – без дела!
Время тратить да сердце губить.

Что ж стою? Иль не жалко коняги?
Хоть бы медленней, что ли, трусил…
Догоню, подскажу бедолаге,
Чтоб не тратил он попусту сил.