Светлана Ермолаева: Реквием по Высоцкому

Нет безысходного горя.
Солнце сияет в саду,
Птицы поют на просторе…
Я, спотыкаясь, бреду.

Нет безысходного горя.
Падают листья, шурша…
«Нет», — говорят.
Я не спорю.
Знаю, что в горе
душа.

Белый гроб качался и плыл
По цветам, по цветам, по цветам…
Ты меня никогда не любил,
Но полюбишь —
Мы встретимся там.

Ты меня никогда не любил
И не знал,
Что на свете я есть.
Ты так щедро другой подарил
Свою душу, как лучшую песнь.

О, поверь, я за то не в обиде.
Под одним со мной небом дыша
Ты не слышал меня и не видел,
Да и я жила, не ропща.

Но, однажды, явившись во сне,
Ты сказал:
— Мне так искренне жаль,
что с тобою не встретиться мне.
И меня полонила печаль.

И по мертвому другу тоска
В моем сердце теперь не пройдет.
И тебя эта с болью строка,
Может быть, на том свете найдет.

С того света нет поездов,
Самолетов нет с того света.
Путь туда лежал
Между двух рядов,
Между двух рядов
Золотых цветов,
В пике лета.

Уж не петь ему
Песен самому.
Они рвутся к нам
С наших «магов».
Стон гитарных струн,
И коней табун,
И обрыв крутой
У оврага.

С того света нет поездов,
Самолетов нет с того света.
Мысли путь бредов,
Было много слов.
Его дух средь них —
Смутной тенью…

А среди цветов
Он лежал — суров
И совсем тверез.
Как собрат его —
Сергей Есенин.

Может, души их
Из совсем чужих
Станут близкими и родными.
Родились они
От одной земли —
Ах, Россия-мать — свято имя!

Жгли стихами нас —
А они могли,
И глазами жгли голубыми…

Дожил до сорока двух лет,
Пройдя отметки разновозрастные.
Ты с самого начала был Поэт.
Да на стихи твои приклеили ярлык —
«блатные».

Твои собратья, перья наточив,
По части строкогонства
Были доки —
Писали с петухами и в ночи…
Все выжимали соки в жиденькие строки.

А ты писал, как нити из души
Вытягивал — разматывал клубок.
И так спешил —
Зачем ты так спешил?
Как будто смерть блуждала
Между строк.

Твои собратья будут долго жить
И состояния сколачивать упорно.
Бог с ними!
Мы же отыскать спешим
Твоих стихов
Рассыпанные зерна.

Преклоняюсь — без тени смущенья —
Перед силою самосожженья.
Не пустые слова: преклоненья достоин,
Кто бестрепетно был
И один в поле воин.
Там, где гнулась толпа,
Он один подымался,
И гитара без устали билась в руках.
Хриплый голос его
От усилия рвался —
Пел за совесть он, не за страх.
Тот душой неспокоен,
Чьи тропы круты.
Словно в колокол,
Каждою песней он бил…
Он Россию хотел уберечь от беды,
Потому что страдал,
Потому что любил!
Да, бесстрашно он смог
Постоять на краю,
В пропасть глянул —
И дух захватило!
…Не напрасно он душу живую свою
Все же тратил на то,
Что с души воротило.

Ах, Владимир, как жаль, Владимир,
В мир иной вы ушли впопыхах.
Голос совести сразу как вымер,
И ни в песнях его, ни в стихах.
Без задержки отправился рейс,
На тот свет он летит без посадки.
Не берут там доплату за лишний вес,
И билеты туда продаются без взятки.

Боготворю твой голос, твои песни
И все слова твои — боготворю.
Пусть мир для нас
Не оказался тесен,
Я нашу встречу в мыслях сотворю.

Я сотворю и взгляд твой,
Полный боли,
И облик твой — такой простой.
Я защищу тебя своей любовью
От зависти и подлости людской.

И буду повторять я бесконечно,
Пока жива: — Боготворю тебя!
Жизнь проживу, которая не вечна,
Не о себе, а о тебе скорбя.

Это бред какой-то?..
Или сон?..
Ты не умер!
Ты живешь на свете!
Так за кем же рвется этот…
Стон?
Руки опускаются,
Как плети.
И глаза незрячие —
Сухи.
Рот — тоской обметанный
Как будто…
Вслед за стоном тут как тут…
Стихи —
Даже в эту скорбную минуту.