Уильям Блейк - Бракосочетание Рая и Ада. Избранные стихотворения и поэмы

ПРОРОЧЕСТВО
Во глубине зимы
Таинственное Дитя спустилось на Землю
Сквозь Восточные врата Вечного дня.
Война кончилась, и солдаты, подобно ночным
теням, бежали в укрытия.

Энитармона окинула взором своих сыновей
с дочерями.
В доме хрустальном они, как жемчужные тучи,
сошлись для беседы.
Лос, предводитель Луны, [64] Обычно у Блейка Лос выступает богом Солнца, Энитармона — богиней Луны. ликованья
не сдерживал мирною ночью,
Так возвещая сынам, потрясавшим лучистыми
крыльями яро:

«Снова настала ночь.
Бестревожно Уртона вкушает отдых;
Юрризен же, освободившись от пут,
Пылает на дальнем Севере огнем.
Руки прострите и коснитесь своими перстами
стихией исполненных струн,
Гряньте громом глубин!

Резкий ветр засвистал.
Сыны Уризена с завистью внемлют Лосу.
Покорим Духов Жизни, заставим их
Отдать потайную неукротимую радость нашим
пламенносущим струн а м!

Да пребудет восторг
Вселенной — веселием нашим и чашей Лоса,
Отныне искрящейся мирным вином,
Презрительным смехом помянем войну,
Труд и тревоги, — ведь Радости ночи и дни
возвернутся в свой час непременно.

Орк-пещерник, [65] Орк за непослушание родительской воле прикован, подобно Прометею, к скале в пещере. восстань!
Проснись, перворожденный сын Энитармоны!
Мы увенчаем хмелем твою главу.
Хочу, мой первенец, увидеть тебя:
Хочу в час блаженства увидеть тебя, как ты есть,
мой закованный в цепи гордец!»

Яростный демон восстал в окружении красных
созвездий огня,
Мыслью и взором чертя вкруг Врага Неизбывного
бешеный круг.
Энитармон опустилась к нему и ступила
в кровавое пламя.
К чадам своим обратилась, и Небом подхвачены
были призывы:

«Ночь Свершенья пришла!
Кого позвать мне, кого, скажите, послать мне,
Как поступить, чтоб Женщине дали власть? [66] Энитармона мечтает о власти церкви.
Ринтра, мой сын, восстань! Встань, Паламаброн! [67] Паламаброн, сын Лоса и Энитармоны, символ художника, сострадающего человечеству.
Ты ли поведаешь миру, что нету для Женской
любви другого слова, чем Грех?
И ждет шестьдесят лет
Червя, чтоб воспрянуть для Вечной Жизни, тело?
И радость земная — запретное Зло?
И Дева родится затем только, чтобы расставить
капканы на тропах благих?

Веки устало смыкаю, не жду перемен, не желаю
такого блаженства.
Ринтра, первенец, встань!
Старше тебя лишь Орк. Львом возреви из чащи,
Паламаброна-жреца с собой возьми
И Элинитрию [68] Элинитрия — дочь Лоса и Энитармоны, эманация Паламаброна. — с луком серебряным
молчаливую королеву-сестру.
Где невеста твоя?
Ринтра, ответь, где гневная Окалитрон? [69] Окалитрон — дочь Лоса и Энитармон, эманация Ринтра.
Все ли в пустыне горько плачет она?
Увы, так и есть. Приведи ее, Ринтра, сюда,
приведи ее, Ринтра, ко мне!

Встань, владыка огня!
Братьев своих приведи, солнцеликий витязь.
Племя моих сыновей зреть я хочу!
Словно летние звезды, горят они!
Каждый гривой своею трясет златой!
Ринтра, грозный король, ты ликуешь в сознании
мощи своей, взирая на них».

Энитармон спит
Восемнадцать веков: Человек — ее греза!
Ночь Природы и рваные струны арф!
Спит посредине песни своей ночной,
Восемнадцать веков женственным сном спит.
Тени людей в истончившихся кандалах,
в перетлевших путах витают вверху:
Небо Европы вклочь.
Ангелу Альбиона уже не до гнева:
Страшно стучится туча в британский брег,
Ныне не гнетом, а славою, грядущей свободою
чревата и — навсегда.
Ангелов гложет страх.
В Зале Совета они, но стучится туча
Страшным стуком и в Залу Совета. Гром
Грянул над головами заступников Альбиона;
они пали наземь, во прах.
Час лежали они,
Замурованы в рухнувшей Зале. Но словно
Звезды над мертвым морем, провидя Смерть,
Битвы грядущие и пораженья, — восстали
в тумане и страхе над миром,
Молча последовав за Властелином Огня прочь
из пышных развалин
В змиеподобный и Змию воздвигнутый храм
на вершине, с которой
Он затмевал небо Англии, тенью своею мрача
белый остров.
В тучах, чреватых войною, ступал огненосный
Владыка по свету,
Ангелы следом вдоль Темзы брегов бесконечных
в собор поспешали;
Там, в Веруламе, [70] Речь идет о друидической религии древних бриттов. священные светочи ярко горели
по стенам;
Там драгоценные камни — нетленны, как те, что
на небе, — струили
Свет в двунадесять цветов, на земле из которых
известно премало,
В ту равнозвездную тьму, пяти органам чувств
заповедную темень,
Что, как Потоп, затопляет сознанье живущим
и очи ввергает
В две постоянных орбиты, объявшие разом
и вещи, и мысли, —
Дубом обшиты — по дубу резьба — из массивного
камня колонны;
Были здесь закреплены звенья нижние вечно
зыбучей спирали,
В Небо Небес уходящей; и Ноздри Златые ворот
затворились
И не вбирали изнанкою изголодавшеюся
Бесконечность.
Мысль претворить возмогла Бесконечность живую
в коварного Змия,