Иван Елагин - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.2 - Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи

Скрипит, за землю уцепясь
Окаменевшими корнями.
С читателем такую связь
Я ощущаю временами.

На площадях танцуют и казнят!
Я мог бы так начать венок сонетов.
Но мне скучна с сонетами возня.
Чистосердечно признаюсь, что я
Не из числа усидчивых поэтов.

На площадях вожди с трибун кричат,
На площадях солдаты маршируют.
Но не всегда на площадях парад:
В базарный день на площадях торгуют.

Для танцев я немного староват,
И нет во мне влечения к парадам.
Казнить — меня, конечно, не казнят,
Но и с вождями не посадят рядом.

Что ж, остается только торговать!
И, может быть, я выбрал часть благую.
Вот я стою на площади опять,
Стихом, душою, строчкою торгую.

Не нужен ли кому-нибудь закат,
Какого нету у других поэтов, —
У горизонта дымно-розоват,
А выше в небе — темно-фиолетов?

Не надо ли кому-нибудь тоски?
Мы все живем, в тоске своей увязнув,
Но от моей тоски — твои виски
Засеребрятся серебром соблазнов.

Скорее, покупатель мой, спеши!
Я продаю товар себе в убыток.
Не хочешь ли билет в театр души,
Который я зову театром пыток?

Пускай спектакль слегка аляповат,
Пускай в нем декорации лубочны,
Но там слова на сцене говорят,
Которые неумолимо точны.

И может быть, то главное, о чём
Ты только вскользь догадывался глухо, –
Там на подмостках с площадным шутом
Разыгрывает площадная шлюха.

Я там веду с собою разговор,
В моем театре я распорядитель,
И композитор я, и осветитель,
И декоратор я, и режиссёр,
И драматург я, и актер, и зритель.

Чайна Таун! Экзотика!
В трех кварталах — восток.
Китаянка под зонтиком.
С веерами лоток.

Живописные лавки.
Толкотня — не пройти.
Гребни, брошки, булавки
Из слоновой кости.

Безделушки-подарочки
Да цветные фонарики,
И влюбленные парочки
Ходят, взявшися за руки.

А турист из гостиницы
От музеев устал,
И он радостно ринется
В этот шумный квартал.

Неудачники разные,
Экзотический сброд
Оглушительно празднуют
Свой смешной Новый Год.

Пиротехники взрывчатой
Искры, сполохи, звон,
И веселый, пупырчатый
С красной пастью дракон!

А чуть-чуть за заборами,
Непростительно рядом —
Небоскрёбы с конторами
Или гавань со складом.

Временами мне кажется,
Что я — город шутих,
Защищаемый тяжестью
Небоскрёбов чужих;

Что бывает заманчиво
И ко мне подойти,
Посмотреть на болванчика
Из слоновой кости.

Интерес только денежный —
Или сбыт, или спрос.
Что дракон-то всамделишный,
Кто ж поверит всерьёз?!

А что смертно продрогли мы,
По земле проносясь, —
Это так — иероглифы,
Отвлечённая вязь.

И по мне, как по пристани,
Комментируя вид,
Бойко ходит с туристами
Предприимчивый гид.

Я запомнил мой праздник мгновенный.
Звёзды шли над моей головой.
Для меня в этом зале вселенной
Фильм пускали цветной, звуковой.

Мир шумел надо мной водопадом
И ронял за звездою звезду,
И смеялись друзья мои рядом
Чуть не в каждом соседнем ряду.

Только стал я поглядывать хмуро,
Только стал я зевать от тоски:
Слишком часто уж дура-цензура
Вырезает из фильма куски.

А друзья? Как осталось их мало!
Тот ушёл, а того увели.
Вот уже их почти что не стало,
Точно сдуло куда-то с земли!

Приближается дело к развязке,
И куда ни взгляну — предо мной
Умирают трагически краски,
Погасают одна за одной!

Наступает бесцветная скука.
Вот и звук обрывается вдруг,
И со звуком — со скоростью звука
Целый мир исчезает вокруг.

И, наверное, в самом финале
Билетёр, зажигающий свет,
Будет рад, что в просмотровом зале
Никаких уже зрителей нет.

Гаснут лампы постепенно.
Стихла музыка. Пора.
На округлую арену
Хлынули прожектора.

Замаячили медведи
В голубом луче густом,
И в вечернем платье леди
Дирижирует хлыстом.