Иван Ефремов: Собрание сочинений в 5 томах. Том 1. Научно-фантастические рассказы

Москва: "Молодая гвардия", 1986

Иллюстрации художника Р. Авотина

ассказы, вошедшие в тома сочинений, за малым исключением, написаны в начале моего литературного пути. Семь рассказов: "Встреча над Тускаророй", "Эллинский Секрет", "Озеро Горных Духов", "Путями Старых Горняков", "Олгой-Хорхой" (о первом издании неточно названный "Аллергорхой-Хорхой"), "Катти Сарк" и "Голец Подлунный" — были написаны в 1942–1943 годах и увидели свет в 1944 году (кроме "Эллинского Секрета", изданного лишь в 1968 году). Другие восемь рассказов: "Белый Рог", "Тень Минувшего", "Алмазная Труба", "Обсерватория Нур-и-Дешт", "Бухта Радужных Струй", "Последний Марсель", "Атолл Факаофо" и "Звездные Корабли" — написаны в 1944-м и изданы в 1945 году, кроме последнего, опубликованного в 1948 году. Третий цикл рассказов: "Юрта Ворона", "Афанеор, дочь Ахархеллена", "Сердце Змеи" и "Пять Картин" — появился лишь в 1958–1959 годах. За время почти 15-летнего перерыва был написан только один рассказ "Адское Пламя" (написан в 1948 году, издан в 1954 году).

Большинство рассказов первого и второго циклов было посвящено популяризации необыкновенных явлений и научных открытий, реже — высочайших достижений мореходного мастерства ("Катти Сарк", "Последний Марсель"). "Эллинский Секрет", где я впервые поставил вопрос о материалистическом понимании генной памяти, и "Звездные Корабли", с их концепцией множественности обитаемых миров и общности мыслящих существ Вселенной, слишком опережали привычные для литературы того времени представления и потому задержались с опубликованием.

В позднейшем цикле центр интереса передвинулся на людей в необычайной обстановке настоящего или далекого будущего.

Когда писались первые рассказы, наука в нашей стране да и во всем мире еще не претерпела того бурного развития, можно сказать, взрыва, какой характерен для второй половины века. Научная популяризация по количеству книг находилась на весьма низком уровне. Знакомство широкого читателя с достижениями, а главное — возможностями науки было еще весьма ограничено.

Для меня, ученого, тогда не помышлявшего о пути писателя, казалось важным показать всю великолепную мощь познания, беспредельный интерес видения мира, открывающийся трудом ученого, решающее ею воздействие на самовоспитание. Все это ныне не нуждается в доказательствах. Многое (хотя все еще недостаточно) сделано в области популяризации науки. Интерес и романтика научного исследования знакомы большинству читателей, число ученых возросло в сотни раз.

Рассказы "о необыкновенном" вряд ли удивят сейчас кого-либо из образованных людей, тридцать лет спустя после их написания.

Этот срок, большой даже для обычных темпов довоенной науки, на самим деле гораздо больше после гигантского перелома в мощности исследований и открытий, совершившегося в конце сороковых годов и ныне грозящего перенасыщением научной информацией. Интересно оглянуться назад и посмотреть, как же отразилось современное развитие науки на "необыкновенностях" конца тридцатых годов, тогдашней передовой линии в некоторых естественноисторических вопросах.

Проблема накопления тяжелой воды вне термического перемешивания на дне глубочайших океанических впадин ("Встреча над Тускаророй") еще остается открытой. Не добыто решающих доказательств ни за, ни против.

С изобретением компьютеров и разработкой кибернетики мы приблизились наконец к материалистическому пониманию работы мозга и механизма памяти. Поэтому рассказ "Эллинский Секрет", не напечатанный сначала из-за его кажущейся "мистики", мог быть опубликован в шестидесятых годах, уже после более подробной трактовки "памяти поколений" в моем романе "Лезвие бритвы".