Иван Ефремов - Собрание сочинений в 5 томах. Том 2. Дорога ветров

Москва: "Молодая гвардия", 1986

Иллюстрации художника Р. Авотина

1946–1949 годы мне пришлось руководить тремя последовательными палеонтологическими экспедициями Академии наук СССР в Монгольскую Народную Республику. Экспедиции работали в южной части республики — в полупустыне Гоби.

Природа Гобийской Монголии мало освещена даже в монгольской литературе. «Тридцать три великих Гоби» воспеваются в древних сказаниях, но скорее как символ необъятных просторов страны, чем как излюбленное место для жизни. «Лучше быть хангайским быком, чем гобийской девушкой», — говорила старая пословица, отражая исконное стремление скотоводов к более привольной жизни в травянистых степях Хангая, изобилующих речками, родниками и ключами.

Теперь, с коренными изменениями в жизни монгольского народа, отношение к Гоби изменилось. Автомашины побеждают громадные пространства, число колодцев увеличивается с каждым годом, перекочевки упорядочены и заранее планируются. Однако и в современной монгольской литературе Гоби уделено недостаточно внимания. В прошлом гобийская часть республики была областью преимущественно верблюдоводства. Верблюды обслуживали великие караванные пути из Центрального Китая в его западные провинции и в Россию. Эти пути пронизывали насквозь всю Монголию именно по южной, гобийской, части страны и в совокупности носили название «Ветровой дороги», или «Дороги Ветров». Другая великая караванная дорога, называвшаяся «Обходной», шла по Внутренней Монголии и выходила в Синьцзян через провинцию Ганьсу, но по ней караваны ходили реже, чем по Дороге Ветров, — трудны были многочисленные крутые перевалы.

Маршрут нашей экспедиции проходил в области Дороги Ветров — Северной Гоби — и притом в наименее населенных ее районах.

Поэтому пусть не посетует читатель на малое знакомство автора с Монгольской Народной Республикой в целом. О ее народе и экономических успехах уже написано немало хороших книг. Для меня, работавшего в пустынной Гоби, создание книги о всей Монголии было бы самонадеянной и безуспешной попыткой.

Сначала мне хотелось написать книгу о советской научной экспедиции, рассказать о самоотверженном труде коллектива ее участников. Однако обилие наблюдений в никем еще не описанных местах своеобразной и необычной географической области мира заставило меня отклониться от прежнего плана. Большое количество заметок о гобийской природе было бы недопустимо оставить втуне. После завершения экспедиции трудности работы в пустыне и различные походные приключения показались мне маловажными, обычными. Нисколько не меньшие тяготы испытывают десятки тысяч работников наших геологических партий, строители гидростанций, механизаторы, осваивающие целинные земли, и все те, кому приходится бороться с природой в открытую, без защиты прочного быта города или села.

Пусть простят мне мои товарищи, что мне не удалось в этой книге отдать должное их дружной, смелой и терпеливой работе. Описания гобийской природы, задач экспедиции, раскрытие научных достижений заняли в ней почти все место. Настоящую книгу следует рассматривать как заметки путешественника, знакомящие читателя с интересной областью Центральной Азии, а также с некоторыми достижениями советской палеонтологической науки. Ни одного слова выдумки, ни не соответствующего действительности приукрашивания или художественного преувеличения в книге нет. Все написанное — подлинная правда. Если после прочтения настоящей книги у читателя при словах Хонгор, Нэмэгэту, Цаган-Богдо возникнут перед глазами картины, рисующие черные пустыни Заалтайской Гоби, если читатель услышит шелест дериса на большой караванной тропе и если перед ним оживут торчащие из обрывов белые кости вымерших животных — тогда цель моей книги можно считать достигнутой.