Иван Елагин - Собрание сочинений в 2-х томах. Т.2 - Стихотворения. Портрет мадмуазель Таржи

Волны бегут и бегут на маяк —
И разбиваются вдребезги волны…
Чем-то сегодня они недовольны,
В море сегодня опять кавардак.

По вечерам зажигают маяк.
По морю шарит прожектор сигнальный,
Наискосок полосою зеркальной
Пересекая всклокоченный мрак.

От берегов унесённый рыбак
Где-то плывёт на разбитом баркасе.
Он бы убрался давно восвояси,
Да в темноте не отыщет маяк.

Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, скользки, сильны и крамольны,
Тёмные мысли, как тёмные волны,
Светлого сердца штурмуют маяк.

Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, я на суденышке гиблом…
Я бы наверное к берегу выплыл,
Если б нашёл я во мраке маяк.

Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, гневно сверкающим глазом
Всю эту тьму освещаю я разом…
Может быть, сам я — высокий маяк.

Может быть, всё это вовсе не так.
Может быть, моря тут нет никакого:
Все это — жизнь, что шумит бестолково,
Всё это — жизни моей кавардак.

Веку убийства
Пришлись ко двору,
А я забился
В мою конуру.

В дверь не поверю!
Удар сапога
Вышибет двери —
И вся недолга.

Мой дом — моя крепость?
Что за нелепость!..

Мой дом — моя будка,
Мой дом — моя щель.
Вечером жутко
Ложиться в постель.

Какой я хозяин
Колу и двору?
Так вот припаян
Острожник к ядру.

Мой дом — берлога,
Мой дом — нора,
Где над порогом
Тень топора.

Счётчики на стоянках,
Счётчики на стоянках,
А лётчики
Женятся на китаянках,
На китаянках!

И никакого отношения
Одно к другому не имеет.
Но я уже принял решение,
И эти строчки окаменеют!

Ходили предки в оперетку
И власть поругивали всласть,
А я подбросил вверх монетку,
И она позабыла упасть!

Стала, может быть, луною
И всплывает надо мною.

Не понять и не постичь,
Отчего порой прицепится
Несусветнейшая дичь,
Сумасшедшая нелепица!

И над вечным вопросом
Сокрушается бедный умишко:
Может быть, у алжирского дея под носом
Действительно шишка?

Было ясно мне как дважды два,
Что стихи заправлю я горючим,
Что в моих стихах в порядке лучшем
Я расставлю лучшие слова.

Но пришли дела мои в упадок.
Слышу — изо всех кричат углов,
Что в стихах важнее беспорядок,
Разнобой каких попало слов.

Что ж мне с ними ввязываться в драку?
Заявленья отсылать в печать?
Объяснять, что старую собаку
Поздно новым штукам обучать.

Блошиный рынок!
Поверх лотков
Гора корзинок,
Пластинок, крынок,
Мотков, платков,

Подносов, фляжек,
Замков, пижам,
Ремней без пряжек,
Зеркал без рам.

Пять-шесть тарелок,
Бутыль-пузырь,
Часы без стрелок,
Весы без гирь.

Футляр огромный
Для сургучей
И тьма никчемных
Дрянных вещей.

Бери! Дешёвка!
Цена-то грош,
Подсунут ловко —
И ты берёшь!

В базарном гаме
На мой лоток
Я со стихами
Кладу листок.

На этом рынке
Немало их,
Что без запинки
Кропают стих,

Из букв-кусочков
Слепив едва
Без мысли строчки,
Без чувств слова,

Мечту без боли,
Без пыла страсть —
Так этим, что ли,
В сердца запасть?

И стих-искринка
Мелькнул — погас…
Блошиным рынком
Ты стал, Парнас.

Томов огромных
Итог каков?
Гора никчёмных
Дрянных стихов.

Тут и вода в реке, мой друг,
С какой-то химией:
Такая страшная, что рук
Я в ней не вымою.

А вон рыбёшка вверх брюшком
Плывёт под мостиком.
Она не движет плавником,
Не движет хвостиком.

Да и меня, мой друг, тишком
Поят отравою.
Мне кажется, что вверх брюшком
Я тоже плаваю.

Мой друг, я стал совсем не тот,
Мне трудно дышится,
Как будто бы во мне течёт
Не кровь, а жижица.

Когда-то я не отдыхал
С моею лирою,
Я был крикун, я был нахал,
Я был задирою.