Роберт Фрост: Неизбранная дорога

Твердят, мол, сгинет мир в огне
Или во льду.
По опыту, пожалуй, мне
Приятней погибать в огне.

Но если дважды на роду
Написано нам погибать,
Я силу и во зле найду -
Уничтожать
Дано и льду.

Тропинки заросли травой.
К могильный плитам иногда
Случайно забредет живой, -
Но мертвым нет пути сюда.

Стихи надгробные твердят:
"Ты, кто сегодня в этот сад
Забрел! Знай - годы пролетят, -
И ты могилой будешь взят".

Да, этот мрамор убежден
В необратимости времен,
Не оживет могильный прах, -
И человека мучит страх.

Но преступи веков запрет,
Камням бесчувственным скажи,
Что смерти в мире больше нет, -
Они поверят этой лжи.

Был ветер не обучен пенью
И, необузданно горласт,
Ревел и выл, по настроенью,
И просто дул во что горазд.

Но человек сказал с досадой:
Ты дуешь грубо, наобум!
Послушай лучше - вот как надо,
Чтоб вышла песня, а не шум.

Он сделал вдох - но не глубокий,
И воздух задержал чуть-чуть,
Потом, не надувая щеки,
Стал тихо, понемногу дуть.

И вместо воя, вместо рева -
Не дуновение, а дух -
Возникли музыка и слово.
И ветер обратился в слух.

Пусть смеются, когда, встав на колени,
Я заглядываю в колодцы, хоть, обманутый светом,
Никогда ничего не вижу, глубже воды,
Кроме собственного отраженья, - этакий бог
В летнем небе, увенчанный папоротником
и облаками.
Но однажды, вытянув над колодцем занемевшую
шею,
Я заметил, или мне лишь помстилось, нечто
за отраженьем,
Белое нечто сквозь него смутно мелькнуло,
Из глубины нечто, лишь на миг - и исчезло.
Чистой слишком воде вода попеняла.
Капля упала с папоротника, стерла рябью,
Чем бы там оно ни было, то, что на дне,
Смыла, смела... Что ж там все же белело?
Истина? Камешек? Нечто там есть, раз уж было.

Наверное, любовь и память вместе
Их привели сюда, на склон холма,
Под вечер, но сюда лишь - и не дальше.
Им было все равно пора домой.
Держа в уме обратную дорогу,
Не больно безопасную во тьме,
У рухнувшей стены, где меж камнями
Вилась колючей проволоки плеть,
Остановились, за стену бросая
Последний взгляд, как бы ища причин
Идти туда, куда идти не надо,
По тропке вверх, где камень в полутьме,
Коль двинется, то, верно, сам собою, -
Не под ботинком. "Что же, вот и все.
Спокойной ночи, лес!" Не все однако.
На них смотрела из-за елки лань, -
Стена была как раз посередине,
Так что земля у каждого своя.
Усилье видеть то, что так застыло,
Как надвое расколотый валун,
Они в глазах у лани прочитали, -
Мол, эти двое не грозят бедой,
А стало быть, хоть дело тут не чисто,
Нет смысла и раздумывать о них.
Лань фыркнула и прочь пошла спокойно.
"Ну, это все. Чего еще просить?"
Не все однако. Всхрап остановил их.
За той же елкой был теперь самец, -
Стена была как раз посередине,
Самец рогатый ноздри раздувал, -
Нет, то не лань вернулась из потемок!
Недоуменно он на них смотрел,
Как бы взыскуя: "Что вы тут застыли?
Прикидываться мертвым для чего?
Иль впрямь что вижу я совсем не живо?"
Они желали в этот миг одно -
Продлить знакомство и продлить беседу.
Но тут самец пошел спокойно прочь.
Так с каждой стороны их было двое.
"Ну вот и все!" И это было все.
Горячая волна их окатила,
Как если бы земля им невзначай
Знак подала своей любви ответной.

В весенний день снежинки не могли
Коснуться теплой и сухой земли.
Их орды зря растрачивали прыть,
Чтоб местность увлажнить и остудить.
С землей не удавалось совладать -
Она их просто отсылала вспять.
Но после свежей ночи ей пришлось
Рядами рваных снеговых полос
Признаться, что зима опять пришла.
Одну дорогу стужа не взяла.
Наш край назавтра был как неживой:
Трава примята льдистою стопой,
Концами в землю, словно черенки,
Уткнулись мускулистые суки,
От урожая снежного склонясь,
Лишь на дороге властвовала грязь,
Распутица - что б там ни шло ей впрок,
Подземный огнь иль шаркание ног.

Весной мы слышим тысячи певцов,
Слетевшихся сюда со всех концов:
Щеглов, дроздов, малиновок, скворцов.
Одни из них на север улетят,
Другие тут же повернут назад,
А третьи здесь до осени гостят.
И вот что им принес уход весны:
Окрестные поля занесены,
Порхать все время недостанет сил,
Тяжелый снег деревья завалил -
Поди стряхни его со всех ветвей!
Лишь на дороге малость потеплей.
И, завязая в грязных колеях,
Ряды сроднившихся в несчастье птах
Мелькали бесконечной чередой,
Блестящие, как галька под водой.
Я шел. Они шарахались от ног
И щебетали, полные тревог,
Боясь, что их прогонит человек
С дороги теплой на холодный снег.
И кое-кто с тяжелым шумом крыл
Взлетал туда, где лес под снегом был
Таким непрочным сказочным дворцом,
Что рухнет, только тронь его крылом.
Взлетавшие садились предо мной,
Чтоб снова трепетать за свой покой
(А я, гонитель, просто шел домой).
Их опыт до сих пор не научил,
Что стоит залететь погоне в тыл -
И ты недосягаем для врагов.
Итак, в весенний день, среди снегов
Я видел нашу певческую мощь,
Что, ковыляя мимо белых рощ,
Была готова, взмыв под облака,
Воспеть весь мир от корня до цветка.