Расул Гамзатов - Год моего рождения

«Ты в уме ли своем,
Дингир-Дангарчу?»

«Я хочу строить дом
Дингир-Дангарчу!

В доме будет жена
Дингир-Дангарчу!»

«А жена для чего
Дингир-Дангарчу?»

«Чтобы сына дала мне.
Я сына хочу!»

«А зачем тебе сын,
Дингир-Дангарчу?»

«Чтоб он был веселей
И задорнее всех;
Чтобы сын мой смеялся
И плакал сквозь смех,

Чтоб лезгинку плясал
На парче седла;
Чтобы к звездам взлетал
На спине орла;

Чтобы рыбу со дна
Доставал рукой;
Чтоб до дна рог вина
Осушал большой;

Чтобы птицу, что гордо
Летит в высоту,
Останавливал свистом
Своим на лету;

Чтоб перо вырывал
Из ее крыла;
Чтоб стихи им писал
Про свои дела;

Чтоб он песню сложил
Золотой весной;
Чтоб аулы будил
Молодой зурной;

Чтоб высушивал реки
Дыханьем одним
И ударами скалы
Развеивал в дым;

Чтоб в лугах, чтоб в горах
Проложил пути —
Там, где туры и те
Не могут пройти;

Чтоб потом беспрестанно
Мечтал он о той,
Что когда-нибудь станет
Его женой;

Чтоб сиял самый лучший
На ней наряд;
Чтобы праздновать свадьбу
Сто дней подряд;

Чтоб потом подарила
Она молодца,
И на деда похожего
И на отца.

Для всего вот для этого
Я и хочу.
Чтоб росли сыновья
Дингир-Дангарчу!»

Над колыбелью хорошо поется.
Баюкали и обещали мне,
Что скоро мои отец вернется,
Что дядя мой прискачет на коне.

Они приедут в день из лучших лучший
И привезут подарки для меня,
Отец меня посадит на коня,
Стрелять научит и рубить научит.

Мне пели:
«Выйдет из тебя джигит,
Что всех врагов в сраженье победит.

В нашем крае весна,
Посмотри, Али!
Сходит с гор седина,
Посмотри, Али!

Зажурчали вдали
Ручейки, Али!
И фиалки зажгли
Огоньки, Али!

Птицы в гнезда вернулись,
Послушай, Али!
Медвежата проснулись,
Послушай, Али!

Скоро ножками в поле
Пойдет Али.
Скоро речку в ладошки
Возьмет Али.

Солнце доброе днем
Над тобой, Али!
И покров голубой
Над тобой, Али!

По ночам тишина
И луна, Али!
И сиянья полна
Вышина, Али!

На дворе скоро май,
Посмотри, Али!
Баю-бай, засыпай
До зари, Али!»

Я успокаивался, засыпая.
Мои печали уходили прочь,
Но, чтобы спал я, мать моя больная
Над колыбелью не спала всю ночь.

Как нелегка ты, доля бедных женщин!
Но эта доля тяжела вдвойне.
Коль малыши один другою меньше,
А их отец-кормилец на войне;

И дети плачут, просят есть упрямо,
И хлеба нет ни крошки, как назло.
Прости меня!
Я понимаю, мама,
Тебе тогда так было тяжело!
Но я тогда смеялся из пеленок,
Беспечный мальчик, маленький ягненок!

Прости, но так уж повелось на свете
У живших и у тех, кто будет жить:
Всегда в долгу пред матерями дети,
В долгу, которого не оплатить.

Ни весна,
Ни дорогие лица
Матери не снились в этот раз,
Потому что ничего не снится
Тем, кто вовсе не смыкает глаз.

Тихо, чтоб никто ее не слышал,
Мама до рассвета поднялась,
При коптилке в доме убралась,
Каменным катком сровняла крышу,

И ушла, и принесла в хурджине
Фунта два одолженной муки,
И в забывшем о тепле камине
Вдруг затрепетали угольки.

Все помыто, перемыто снова…
Медленно движение минут.
Что за праздник нынче и какого
В этот дом сегодня гостя ждут?

Мама вышла из дому со мною.
Ветер ей косынку отвернул,
А вокруг — да что ж это такое? —
Высыпал на крыши весь аул.

Всем забраться хочется повыше,
Чтоб дорогу лучше увидать…
С нашей возвышающейся крыши
Даль как на ладони видит мать.

Там уже поблекшие долины,
Там деревья голы, как рога,
Там высоких гор верблюжьи спины
И потоков горных берега.

Там, как волки, вгрызшиеся в стадо,
Злятся волны бешеной реки,
Там со львиной гривой водопады,
С птичьими глазами родники.

Там дорога между скал отвесных
Словно вытекает из камней.
Там из-за бугра выходит песня,
На версту опередив людей.