Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

И твой больной, неугомонный стук
Тревожит сердце зло и неустанно,
И жжет огнем неугасимых мук.

Но я с тобою скован властью странной,
Как с гробом скован неразрывно труп!
Мне мил твой облик глыбисто туманный,

Мне сладок яд твоих отравных губ,
Живит меня мрак твоего разврата
И воздух твой промозглый сердцу люб.

Пороком ум мой напитав богато,
Учил меня ты с Богом в бой вступать,
Введя в храм тьмы, – казалось, – без возврата

О чистоте потерянной рыдать
И вслед за стрелами хулений дерзких
Плач покаянный к небу воссылать.

В домах распутства, в поцелуях зверских
Томил мой дух, настойчиво шепча
Про сладкий ужас извращений мерзких.

Бесстыдству и презрению уча,
Ты отравил мою больную душу
И все темней горит моя свеча!

Но я твоих заветов не нарушу:
Навек я твой, – жестокий Властелин!
Перед могильным мраком я не трушу

И не хочу я мира тех долин,
Где человек, – наивный, как ребенок,
И Богу, и Судьбе покорный сын.

Пусть воздух там живителен и звонок,
Пускай там счастьем дышит каждый звук!
Милей мне скрип ящеровидных конок,

Свет фонарей больных и резкий стук
Встревоженно танцующих пролеток,
Чем жизнь без бурь, без горечи и мук!

Пусть вне тебя мир радостен и кроток,
Свет ярче там, где гуще темнота,
Свобода нам милей из-за решеток

И меж уродств желанней Красота!

Редеет мрак и дым угарный,
Слабеет бунтовской упырь,
Царю и Богу благодарный
Встает народ наш – богатырь!

И никнут красные знамена,
Заносит их забвенья прах,
И блеском неба озаренный,
Горит трехцветный, русский стяг.

Уж близко утро воскресенья,
Замрет крамольный дикий бред
И этим дням свое презренье
Мы бросим с гордостью вослед.

А сами станем тесной ратью
У трона Русского Царя
И осенит нас благодатью
Любви зиждительной звезда.

Моя любовь развеялась печалью,
Цветы убил безжалостный мороз
И с горечью невыплаканных слез
Стою один перед пустынной далью.

Мир сумраком одет, как темной шалью,
В душе дрожит томительный вопрос,
А Ночь полна предвестий и угроз,
И молнии сверкают грозной сталью.

Неозаренный путь мой тих и пуст,
И тщетно из моих дрожащих уст
Летят проклятья, просьбы и призывы.

Их гасит Ночь кошмарной тишиной,
И все слабей и трепетней порывы
К огням небес из бездны роковой!

Смеясь, заплывшие глаза Порока
Глядят в мое темничное окно,
А у меня все грустно и темно –
Весенний свет и пурпур зорь – далёко.

Нечистый взор, – как повеленье рока
Влечет меня все ниже, в глубь, на дно,
Где, – чую, – будет все погребено,
Что я любил и уважал глубоко.

В греховной пляске мечутся мечты,
И медленные, хищные цветы,
Растут из липкого, гнилого ила,

Бросая мне предательский намёк.
Борюсь ещё, – но – миг – и все покрыла
Твоя волна, – несытый зверь – Порок!

В ночную грудь впилися жала
Больных, озябших фонарей,
Замки с покорностью усталой
Висят у запертых дверей.

Глаза домов, часам покорны,
Сомкнули строй усталых век,
И свет, впиваясь в сумрак черный,
Струится только из аптек.

Шаги бессонного гуляки
На миг сон улиц всколыхнут
И сгинут в тяжкодумном мраке,
В пучине дремлющих минут.

Моя Тоска встает, рыдая, –
И гонит в мрак, и тянет в Ад,
А жала фонарей, мигая,
Немую ночь сосут, язвят…

Унылая зелень бульваров
Милей заповедных лесов,
Как тяжкие цепи кошмаров
Блаженнее роскоши снов.

Моря, и равнины, и горы
Ничто перед вами – дома,
Как юные чистые взоры
Пред теми, где грешная тьма.

Разжал я ей алые губя
Своим поцелуем палящим
И жестом внезапным и грубым
Обнял ее круглые плечи…
Погасли смущенные свечи, –
Одни мы в потоке кипящем!