Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

О глупые люди, о жалкие тюрьмы!
Навек нам дарованы Роком законы,
Не знаем покоя, забвенья и бурь мы,
В предвечной тюрьме мы бескрылые стоны!

Толпа обласканных закатов облаков,
Задумавшись вверху, повисла над тюрьмою,
Плывет издалека напев колоколов,
Ракита шелестит апрельскою листвою.

И сумерки идут. Вино вечерних грез
Они с собой несут и льют мне в грудь больную,
Тревога умерла, уснул в душе вопрос,
Я больше не в тюрьме, я трепет крыльев чую.

Они меня несут в надзвездный, тихий мир
Далеко от людей и грязных душных камер,
От мира, где все – тлен, где каждый нищ и сир,
Где Воскресенья звон давно затих и замер.

И слышу снова я напевы звучных струн,
И вновь звенит кругом поток жемчужных песен,
Он то едва журчит, то хлещет, как бурун,
Немолчно говоря, что мир дневной мне тесен!

И все ясней, явней сплетенный Грезой сон,
То жгучий, то больной, то детски-тихий, кроткий, –
И призрачна тюрьма, цепей холодный звон
И лунным серебром облитые решетки.

Сквозь решетку мертвым оком
Смотрит в камеру луна.
Я в раздумьи одиноком,
Грудь тоскою стеснена.

«Жизнь – проклятая химера,
Полон горя каждый час…»
Вдруг мелькнуло в мыслях: «Вера!» –
И я вспомнил. Вспомнил – Вас!

И пропал кошмар тюремный,
Ярко вспыхнула Заря
И из пропасти подземной
Я умчался, весь горя.

Крылья шумно заплескали
В море вольной синевы.
Эту радость Вы мне дали,
Эти крылья дали Вы!

Пылает факел погребальный
И в тьму безвестную влечет,
А Юность песнею прощальной
К забытым снам меня зовет.

О счастьи вкрадчиво вещает,
Что по возврате ждет меня,
И в ночь осеннюю бросает
Гирлянды яркого огня.

Но путеводный факел жадно
Стремится вдаль, во тьму скользя,
И я, – усталый – безотрадно
Шепчу: «Вернуться мне – нельзя!»

Где я прошел, мою путину
Снегами Смерти занесло,
И вихрь в бездонную пучину
Умчал и парус, и весло.

Померкли ясные созвездья,
Все гуще тьма, все круче сход,
И медный колокол возмездья
В глухой дали про Смерть поет.

И песня Юности смолкает,
И тщетно сердце иногда
К ней стон испуганный бросает…
В ответ ни эха… ни следа…

Ах, сегодня опять он воскрес,
Похороненный памятью миг!
И явился в венке из чудес,
В ожерельи из грез молодых.

Да, он с прежней улыбкой стоял,
Да, он в прежнем весеннем венке,
Но заброшен и темен мой зал,
Посвященный богине – Тоске.

И улыбке в ответ не нашлось,
У меня ни улыбки, ни слов…
Только сердце безумно рвалось
За стихающим звуком шагов…

Гулко ударил войны слепой гром,
Ворон зловещий примчался и сел,
Клювом он движет, как острым ножом,
Взор его жаден, безумен и смел.

Когти он в тело живое вонзил,
Крыльями бурю пожара зажег,
Сердце и перья в крови омочил,
Трубит победу в пылающий рог.

Звуки летят, словно дьявольский вой,
Скована страхом поникшая даль,
Смерть пролетает в фате огневой
И на руинах рыдает Печаль.

Он улетает, и следом за ним
Тянутся змеи проклятий и слез,
Тянется черный, удушливый дым,
Стрелы укоров, бессильных угроз.

Он улетает… И что ему плач?
Что ему горе и ропот земной?
Он насладился, извечный палач,
Мукой, слезами и кровью людской.

Целен и жаден он был на пиру,
Но неспокоен возвратный полет:
Снова почуял он злую игру,
Снова убийство пьянит и влечет!

Небо Грехом окаймилось,
Ложью покрылась Земля,
Солнце печалью затмилось,
Кровь оросила поля.

Дикие ужасы пляшут,
Горе пред ними трубит,
Черные вестники машут,
Слышен напев панихид.

Красные звуки набата…
Горький напев похорон…
Солнце Тоскою объято…
Кровью залит небосклон…

Близки реченные трубы,
Веет могильная тень.
Жизнь истомленные губы
К Смерти прижмет в этот день!