Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Затертый ледоходом лет журнал.
И любопытством трепетным волнуем,
Словам умерших жадно я внимал.

Живая жизнь, подобно тихим струям,
Шумела где-то, странно далека,
И я припал к Былому поцелуем,

Но и в Былое шла со мной Тоска.
Куда я ни смотрел, лишь Смерти тени
Мрачили жизнь и в прошлые века

И тяжко бились крылья преступлений.
В тоске я отрывал от книг свой взор,
А зал был полон страшных привидений:

Вот у окна беззвучный разговор
Ведут два тощих, испитых студента.
Смотрю на них внимательно, в упор,

Их тусклых дней бескрасочная лента
Передо мной как призрак бредовой,
Не видно в ней лучистого момента!

Одну борьбу с ползучею нуждой
Я вижу в их глазах мертво голодных
Да горьких мигов похоронный строй

Угадываю в жестах несвободных,
И чую звук их шелестящих слов,
Безобразных, бескрылых и бесплодных.

Рожденные на камнях городов,
Смешные и печальные уродцы!
Они не знали солнечных лугов,

Не падали в подземные колодцы
И не взлетали в голубую высь,
Чтоб с Дьяволом и Богом побороться!

Они с землей и Городом сжились,
Опутала их пошлость мелочами
И в мозг влила им мыслей сгнивших слизь,

И на меня оплывшими глазами
Из глаз их гнусно глянула теперь,
И поскорей над пыльными строками

Склонился я, закрыв пред нею дверь.
А в окна мертволикая столица
Смотрела хмуро, как угрюмый зверь,

И тенью Смерти покрывала лица.

Влачась по уличным камням,
Среди бескрасочных строений
Я позабыл воздушный храм
Весенне-легких настроений.

Опутал душу жадный грех
Сетями цепкими порока,
Глаза погасли, юный смех
Застыл на дне Тоски глубокой.

Гнилой туман закутал мир
И бродят мысли в нем устало,
Справляет Дьявол наглый пир
И злость, рыдая, точит жало.

А если феи запоют
Их заглушит столичный грохот,
Схоронит пьяный звон минут
И проституток пьяный хохот.

Но я вернусь в забытый храм,
На лоно детских настроений
И душу радостно отдам
Во власть безгрешных песнопений.

Я буду снова, юн и рад,
Встречать рассветные намеки,
И негу царственных баллад
Вложу в мечтательные строки.

Небо млеет в стыдливом румянце,
Дали кажутся смутным намеком,
И созвучья в ритмическом танце
Набегают вспененным потоком.

Легкокрылые рифмы с приветом
Прилетают из алого моря,
Залиты вечереющим светом
С легкой дымкою грусти во взоре.

И закатные робкие тени
С несказанною болью вздыхают,
И гирлянды моих песнопений
Бриллиантами слез украшают.

Увенчанный меркнущим светом,
Построенный Будущим храм,
Знакомый безумным поэтам
Да их огнекрылым мечтам,
К тебе обращаюсь с приветом,
Тебе вдохновенье отдам.

За будничным серым покровом
Пылает и пышет заря,
И в свете пурпурно-багровом,
Невиданным блеском горя,
Согретый несказанным словом,
Рисуется образ Царя.

Рисуется лик Властелина,
Который на Землю грядет,
Которого наша равнина,
Не зная, не веруя, – ждет,
Который деяние Сына
И «Семя Жены» разотрет!

Мне видятся наши потомки
И пламя последней борьбы,
И возглас Антихриста громкий,
И возглас бесстрастной Судьбы,
Планеты восставшей обломки
И – звон возвещенной трубы…

За будничным серым покровом
Я чую немеркнущий свет,
Согретый несказанным словом
Царя неродившихся бед, –
И к этим явлениям новым
Я свой обращаю привет!

Ах, все мы несчастны, и наги, и нищи,
И северный ветер Сурового Рока
Заносит к счастливым печали в жилище,
И каждое сердце живет одиноко.

Рожденные бедной черницей-Землею,
Мы небом от века до века забыты,
Приходим, уходим бесцельной тропою,
И флером Загадки все миги повиты.

Сейчас вот сижу я в тюрьме, за стенами,
А там-то за ними ужели свобода?
Ужели там нет пелены пред глазами?
И разве раздвинут там край небосвода?!