Александр Тиняков (Одинокий) - Стихотворения

Еще пылают вышки башен,
Еще ласкает их закат,
Но мрак ночной в упорстве страшен
И крылья ночи уж шуршат.

И взор ее совиный, мутный
Плывет и – как водоворот
Вбирает блеск дневной, минутный
И чуждым холодом гнетет.

И башни в серых волнах тонут,
Смывает их вершины мгла,
И, – как испуганные, – стонут
В глухой дали колокола.

Но вскоре вопли их стихают,
Земля безмолвна, как погост,
Бесшумно тени пролетают,
Бесшумно льется шепот звёзд.

Сковали мне руки цепями
И заперли в камере грязной,
И пьяными, злыми словами
Ругали меня безобразно.

И спорили долго о казни,
Чтоб было в ней больше позора,
Но выслушал я без боязни
Ползучую весть приговора.

И вот бессердечные гномы
Меня окружили, толкаясь,
Подняли со связки соломы
И вон повели, насмехаясь.

На двор привели, привязали…
Я знал, что сейчас умираю…
И губы мои задрожали,
И с них сорвалось: «Презираю!»

Из печальных, осенних цветов
Благородной и нежной рукою
Много сплел он душистых венков,
Окропленных вечерней росою.

Не был он закаленным бойцом
И глашатаем Солнца и Счастья, –
Он, – скорее, – был лунным лучом
Посреди темноты и ненастья.

Он, как месяц, печально проплыл
И холодным, но ласковым светом
Бездыханную ночь озарил
И – как месяц, – погас пред рассветом…

В бесколонном сияющем храме
Звезды пели лучистые гимны,
Возжигали безгрешное пламя, –
Фимиам благовонный, бездымный.

А земля, обагренная кровью,
Погруженная в омут обманов,
Обращала к ним взоры с любовью
Из-за полога бледных туманов.

Но, отдавшись экстазу молитвы,
Не заметили звезды привета,
Не расслышали возгласов битвы
И земле не послали ответа.

И она с безнадежной мольбою
Осталась одинокой и пленной
И, закрывшись кровавой фатою,
Зарыдала с тоскою смиренной.

Он из гордых дум изваян,
Чистой кровью окроплен,
Крепкой ненавистью спаян
И любовью освещен.

Мир про многое забудет,
Многих скроет смертный мрак,
Он же в Вечности пребудет,
Как негаснущий маяк.

И в грядущие эпохи,
Щит забвения пронзив,
Перельются наши вздохи,
Наш пылающий порыв.

Нами созданное пламя
Искры новые зажжет
И для новой Битвы знамя
Наш потомок развернет!

Дома безогненные очи
Вперили в лунные моря,
Но – роковой противник ночи –
Уж машет крыльями Заря.

Вливает волны белой мути
В бездонно молчаливый мрак
И на руинах тайной жути
Вздымает Солнце свой маяк.

И мечет искры золотые
В глаза безогненных домов,
И улыбаются живые
На месте мрачных мертвецов.

Непристойно приседая, пляшет, пляшет кэк-уок,
Юбка, взвившись, обнажила черный, млеющий чулок.
Похоть думы замыкает в безысходное кольцо
И протягивает властно исступленное лицо.
Все смешалось… топот пляски… запах пудры и духов…
Глубже бездна, жарче пламя бредовых, горячих снов.
Топот ближе. Приседая, пляшет, пляшет кэк-уок,
И, взвиваясь, обнажает юбка млеющий чулок.

Солнце губы протянуло
К страстно-дышащей земле.
И земля к нему прильнула,
И сознанье потонуло
В золотисто-пьяной мгле.

Все земное платье смято,
Громче говор жарких струй,
Солнце заревом объято.
В грешных волнах аромата
Слышен звонкий поцелуй.

Сердце трепет сладкий чует
И томительную дрожь.
Страсть победу торжествует
И насмешливо ликует
Опьяняющая ложь.

Ты с детских лет ползучей паутиной
Оплел мой мозг и душу, как паук.
Привлек к себе стоцветною картиной,