Марина Хлебникова: Сборник стихов

Не смейся, середина золотая,
Мне гонорар сусальный ни к чему —
Я лучше снова джинсы подлатаю
И у друзей до пятого займу,

Чем выслужу почтительным изгибом
Редакторскую милость и добро…
Редакторы, скажите, вы смогли бы
Отнять мою бумагу и перо?

Всё войдет в берега,
Как Яик и Ока
По весне,
Напоив заливные луга,
Входят в русло.
Так пейте же, пейте,
Пока пить дают.
Пейте впрок, как верблюды,
Готовясь к пути,
Чтоб до следующей речки
Живыми дойти.

Длинноногая Люсия,
Пышногрудая Анита,
Синеглазая Мария
И веселая Лили
Возле самой кромки моря
На шезлонгах в томных позах,
Как лекарство, принимают
Свежий ультрафиолет.
Но загар совсем некстати
Первым делом липнет к носу,
И поэтому Люсия,
И Анита,
И Мария,
Послюнив клочки бумажки,
Лепят светлые заплатки
На носы
Под громкий хохот
Пересмешницы Лили.
Дело в том, что от природы
У Лили прекрасный носик —
Тонкий носик цвета кофе
Сорт «плантейшн» с молоком.
Но тогда, с какой же стати
Ей сидеть на солнцепеке,
Вытирая капли пота
Над улыбчивой губой?
А Лили ужасно хочет
Искупаться в Чёрном море —
В самом синем море в мире
И немного золотом,
Но она прочла в газете
Очень-очень мелким шрифтом,
Что купаться в самом синем
Не советуют врачи.
И теперь она в сомненьях:
Вдруг, намокнув в Чёрном море,
Ее носик цвета кофе
Станет облака белей?!
И тогда уж ей прийдётся,
Послюнив клочок бумажки,
Под ехидный смех подружек
Вешать бирочку на нос.
А Люсия и Анита
Тоже в страшном беспокойстве:
Вдруг купанье в самом синем
Им грозит большой бедой?
Вдруг ужасная простуда
Их в воде подстерегает,
Или вывелась медуза —
«саблезубый корнерот»?
Только маленький крабёнок
Целый день сидит в водичке
И совсем не выползает
На песок позагорать,
Потому что он — младенец,
Он родился только в среду
И ещё не разбирает
Очень-очень мелкий шрифт.

На самом краю обретенного рая
Сижу… загораю…
Болтаю ногами, любуюсь маслиной,
В прищур, как в прицел
Заресниченный, длинный
То бабочка влезет, то длинная корка,
То юный папаша с мальцом на закорках,
То плавная рябь надувных крокодилов —
Наверное, столько не водится в Нилах
И Конго, и всех Амазонках на свете,
Как в этой у моря отобранной клети
С усталой водой между трех волнорезов
И краем песка.
Очерчен раёк горизонта порезом.
А в общем — тоска.

Тоска. Эдемия. Витают Адамы.
Им рёбра считают ревнивые дамы,
Поскольку из пены рождаются девы,
И каждая дева, конечно же, Ева:
Легка, быстроглаза, тепла и подвижна,
Свежа, омовенна и тонколодыжна,
И самое время напомнить Адамам
Погромче, чтоб слышали девы и дамы
О возрасте, брюшке, болезнях и храпе,
О том, что детишки скучают о папе,
Что денег впритирку, поскольку не Крезы,
И ждёт домино…
Очерчен раёк горизонта порезом…
А в общем — смешно.

Снова листья горят,
Снова город меняет обличье,
Листопад–листопад,
Презирая приличья,
Рвёт с плеча у берёз
Разноцветное летнее платье
И дождинками слёз
Их готовит к январским объятьям,
И последним лучом
Говорит им, что всё проходяще,
Что зима нипочём,
Если будет весна настоящей:
Закипит молоком,
Опьянит теплым запахом мёда,
И взорвется покой,
И весенние примем мы роды…

Первая осенняя метель —
Это ржавых листьев канитель,
Под ногами рдеющий ковёр —
Наш последний с летом разговор.

Лютые солёные ветра
Скоро нам напомнят, что пора
Выше поднимать воротники:
Город взят в холодные тиски.

Норд потушит листьев огоньки,
Ост оставит мокрые мазки
На окне и вновь перечеркнёт
Струйками дождя прошедший год.

Ещё не время липовому цвету —
Щетинятся обветренные кроны,
Но по краям февральской обороны
Протаивает будущее лето.

И оттепель — обманка — незаметно
Ведёт подсчёт доверчивых бутонов
Полепестково или поладонно(??)…
Ещё не время липовому цвету…

Младенческая ясная душа
В твоих глазах святым сияет светом…
Как, девочка, ты будешь хороша,
Пока не догадаешься об этом!

Минутная уперлась в грудь Стрельца,
А часовая целится в Овена —
Давным-давно забылись на мгновение,
И так стоять остались до конца.
Ореховый футляр, большой, как дом,
Не сохранил причудливого пенья —
Там, за его рубиновым стеклом,
Неслышно притаилось безвременье.
Для девочки, забравшейся вовнутрь
И верящей, что если хлопнуть створкой,
То жизнь, замкнувшись в несколько минут,
Здесь сохранится сколь угодно долго…