Олег Зоин - Крик в тумане

Повсюду сочится сырость,
Незаметная как слеза,
И печальную рожу мира
Надо бы облизать.

За тучами дремлет пёсик,
Высунув красный язык, —
Готовится вылизать досуха
Следы туманной слезы…

Бредёт, ощупывая палкой
Предел дозволенных границ,
Дрожащий,
Слушающий,
Жалкий,
С немыми ранами глазниц.
Навеки в щёки въелся порох
И солнце — навсегда зашло.
Ему — занозы на заборах
И псов нечаянное зло…
И всё?
Бредёт он в шуме листьев,
И в сладком запахе травы,
И в соловьином чистом свисте,
Не опуская головы.
День полыхает, —
Шумный,
Жаркий,
Сжигая небо над собой.
Бредёт задумчиво по парку
И… улыбается слепой.
Спокойный,
Мудрый,
Он уходит
В гром улиц, в новые дома…
Его не палка — память водит,
В ней 41-го зима.

Помнишь, где б мы с тобою ни были —
Боролись ли с морем в шторм,
Сквозь пургу уходили от гибели
На весёлый синий простор,

Всюду нам придавала бодрости,
Охраняла,
вела всегда,
Как медведица, сильная,
гордая
И единственная звезда.

Ну что ж, придёт к остатку Время,
И мы уйдём, не возвратясь,
Но и тогда я буду с теми,
Кому оставил мысли власть.
Когда-нибудь уйдут ракеты
Искать пристанища вдали
И на другой Системе где-то
Найдут кусок другой Земли.
Забудут дом родной. Земное
К другой звезде не унесут!
Но позабыв тебя со мною,
Любовь забыть не смогут тут…

Гранитный молчаливый обелиск.
Плита из мрамора. Венки цветов уснули.
И тополя недвижны в карауле.
Да! Здесь герои спят. Они — дрались.
Дрались? В прошедшем — слова не терплю!
Нет, их борьба кипит, как лава, ныне:
Вновь за глоток с в о б о д ы в небе синем
Я метеором огненным сгорю.
И я, и ты — бурлящая толпа,
Под нашим шагом камни разогреты.
Ты слышишь, площадь? Нам поют поэты:
Свобода — вечна. Вечна, как б о р ь б а.

Тяжёлые — с кровью —
Тампоны
В тазу унесла сестра.
В сад он шагнул утомлённый,
Измотанный вконец с утра.

Резко перчатки сдёрнул,
Марлю сорвал с лица.
Пота солёные зёрна
Смахнул,
Посадив у крыльца.

Взглядом довольным,
Привычным
Оглядел звонкопчёлый сад —
Прибольничные белые вишни
Как медсёстры под солнцем стоят…

Махнешь рукой небрежно кораблю,
Уйдешь домой,
Туда, где вянут травы.
На гальку, на песок, на чуткий гравий
Не возвратишься прошептать: — Люблю!

Я б слово то сберёг и не разбил,
Пронес бы сквозь бушующее море…
Но ты смолчала —
Старая история:
Страдания непринятой любви.

Колумбом уйду в океаны
Планет,
Неизвестных нам,
В далеких поездках достану
Пространства земным семенам.

Над чёрной распаханной топью
Забелеет чужая заря,
Напомнив пушистые хлопья —
Снеговые цветы января…

Убредут на Венгрию,
На Запад,
Тёмных туч тяжелые воза,
Переплачет, выплачется слякоть
И просохнет синяя слеза.
Вдруг набрякнут почки, земли, губы
В ясных днях чисты, просты, честны,
Чтобы то, что нам казалось грубым,
Засмущалось робко у весны.
Чтоб живее кровь бурлила в теле,
Чтоб светились искренней глаза,
Чтобы, встав со снеговой постели,
Парк свой летний галстук повязал.
Душу — чур! — не бередить!
Не бредить, уносясь в нездешние края:
Мне дороже близкие соседи —
Будапешт и Венгрия твоя.

Подъехал вечер на санях
Трудяги-тишины.
Я сел и он повёз меня
По морю белизны.
Садится сладкий снегопад
На мёрзлый чернозём,
Равнины ждут, равнины спят
Звериным чутким сном.
Ушла за горизонт, как ты,
Кристальных гор гряда…
Я уезжаю из мечты
Надолго…
Навсегда.

КТО СОЛНЦА ЖЁЛТУЮ ЛИМОНИНУ
САЛФЕТКОЙ СНЕЖНОЙ ПЕЛЕНЫ
ПРИКРЫЛ? ЧЕЙ СМЕХ ПОВИС, ЗАРОНЕННЫЙ,
В ИГОЛКИ МАЧТОВОЙ СОСНЫ?

ЗАУХАЛА, ЗАНЫЛА, СВИСТНУЛА,
ПОВОЛОКЛАСЬ ПО ТЕМНОТЕ,
ШАРАХНУЛА, ПАЛЬНУЛА ВЫСТРЕЛОМ
МНОГОЧАСОВАЯ МЕТЕЛЬ.

В ПАЛАТКЕ СТЫНУЩЕЙ ГЕОЛОГИ
ПО-ФИЛОСОФСКИ СУДЯТ МИР,
СТУЧАТ ДЕРЕВ СКЕЛЕТЫ ГОЛЫЕ,
ПРИОБОДРЁННЫЕ ЛЮДЬМИ…