Константин Арбенин - Зимовье зверей

Быть просто чаще,
Быть просто ближе,
Быть просто рядом —
Так, на всякий случай.

Лучше считаться волком,
Чем называться шакалом.
Лучше висеть на крючке,
Чем говорить: «Сдаюсь».

Впитавший кровь с молоком,
Я с детства мечтаю о малом.
Так мотыль на моем ночнике
Исполняет Бикфордов Блюз.

Если это средство — какова же цель?
Вот если бы Пушкин спалил Лицей,
Он стал бы вторым Геростратом мира…
Но Питер — не Северная Пальмира!

Чайки — вдогонку трамваю,
Чайник — вдогонку пиву…
Настигни меня у самого края
Приятным расстрелом в спину,

Чтоб я гордо раскинул бы руки
И компасом истлел у порога.
Обреки меня на безупречные муки —
И этого будет так много!

Этого много для иждивенца,
Но мало для Рыцаря Лени.
Веди меня плавно, как пленного немца,
Поставь мне клеймо на колени.

Наилучшее средство от солнца —
Пулевые бестактные линзы.
Прицелься и спрячь под прищуром эстонца
Обиженный взгляд Бедной Лизы.

Затвор — как запретную дверцу,
Приклад — как предлог между делом.
Назначь мне уютное место под сердцем —
И я сам обведу его мелом.

Для снайперов я — пистолетное мясо,
Ценою чуть больше рубля.
Этого много — для свинопаса,
Но мало — для короля.

Пусть полнокровие Луны
Добавит блеска твоей короне,
Лишь кровь стечет с клинка струны —
Я стану принцем этой крови.

В клубке трагических ироний
Вновь хеппи-эндом бредит мир —
Я стану принцем этой крови,
Ты — королевой этих лир.

На рок отвечать попсою —
Признак прощального тона.
Полей же меня неживою водою
Из глаз Печального Дона.

Но всех доноров со всей Ламанчи
Не хватит, чтобы выплакать море.
Первый пристрел, как обычно, обманчив,
И лишь в третьем присутствует горе.

Плесни же свинца мне из чёрного дота
В походное сердце солдата.
Того, что достаточно для Геродота,
Мало, мало, мало для Герострата!

Ты увлекаешься Брюсом Ли,
А я ценю блюзы Ри.
Ты любишь, чтобы стены были в пыли,
А я люблю вешать на пыль календари.
Ты лезешь вон из кожи,
А я смотрю тебе в рот.
И непонятно, кто из нас идиот.
Но — боже мой! —
как мы с тобою
непохожи,
смотри!

Пурпурный, серый бархат тебе не к лицу —
На свадьбу выбери чёрный цвет.
И в этом свежем виде выйди к венцу,
Стряхнув пыльцу с изящных манжет.

Не трогай скатерть — эти пятна лишь гриль
Из полусонных толченых тел.
Нет, это не паперть, здесь так танцуют кадриль,
Здесь Билль о правах превыше всех дел.

И мы с тобой станцуем им Билль о правах,
Заткнув за пояс законодателей мод…
Краплёный пот и пианино в кустах,
Но стоит поменять места,
Зажав уста, считать до ста —
до ста… до ста… до ста…
достаточно… цейтнот.

Ты увлекаешься Брюсом Ли,
А я ценю блюзы Ри.
Ты любишь пейзажи, чтобы как у Дали,
А я люблю дали и фонари.
Ты только строишь рожи,
А я в ответ кривлю рот.
И наш союз с тобой — как тот бутерброд.
Но — боже мой! —
Как мы с тобою
непохожи,
смотри…

Город устал,
Город остыл,
Город впал в забытьё.
Веки твои наливаются ветром.
Что впереди — всё твоё.
А впереди — как всегда, километры
дорог.
Город у ног
дышит…

Видишь, как я задыхаюсь без времени,
Стараясь забыть всё, что было до нас с тобою?
Слышишь, как я прощаюсь с деревьями,
Пытаясь понять, где в листве состоянье покоя?

Но ветер срывает со стенок афиш заплаты,
Ветер сбивает все точки отсчёта истин.
Нам удалось совместить наши циферблаты,
Но стрелкам никак не сойтись в самом главном месте…

В городских кораблях —
Только пустопорожние трюмы,
На далёкой земле —
Лишь подвалы, цинга и решётки…
Что смогу я отдать? —
Только тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы, тюрьмы…
Больше нет у меня
Ничего-ничего за душою!

Так что выучи вавилонский.
Выучи вавилонский.
Лучше выучи вавилонский,
Выучи вавилонский:
Этот язык нам полезней других досужих.
Стаи борзых уже учуяли след весенний.
Я никому, никому до утра не нужен —
В этом моё и твоё навсегда спасенье.