Борис Верховцев - Норматив

А утром пьёт чай неспешно,
Весь мир, говорит — бардак…
А парень тот — я, конечно…
А ты что подумал, мудак?

Когда май траблс симд соу фар эуэй,
Я жить старался лайк зэ уэй ай ду —
В ладу с собой, энд дид ит май уэй,
Стэйруэй ту хэвэн строя на ходу.

Ты лайт май файр смогла внутри меня,
А я эназер брик был ин зэ уолл,
Стрэйт фром зэ харт любовь к тебе храня,
«Ай лав ю» говорил когда джаст колл.

Но сэтисфэкшен получив сполна,
Теперь вступил я в лоунли хартс клаб бэнд,
Не стрэйнджерс ин зэ найт мы ни хрена,
Энд зис из, моя милая, зэ энд…

Протянуло солнце нити,
К размышлениям склоня…
Подскажите, объясните,
Что моё вокруг меня?

Не свои сгибая ноги,
Я, аванс пропив не мой,
По не собственной дороге
Не к себе иду домой.

Не по мне распахлась роза
В ботаническом саду,
Не со мной поёт Глюкоза
В наркотическом бреду.

Не мои у моря дачки,
И яхтклуб, увы, не мой,
Не моей скупой подачки
Ждёт в метро глухонемой.

Я кричу на всю планету —
Крик взорвался и затих…
Моего тут вовсе нету,
Только я да этот стих…

Большая жизнь проходит стороной,
Легко, с задором, в радостном кульбите
Летит бесшумный спутник по орбите
Со скоростью ужасно неземной.

За премией бежит лауреат,
У кульмана столпились инженеры,
В театрах ставят громкие премьеры —
Премьер берёт билеты в первый ряд.

Банкиры покупают корабли,
Студенты путешествуют по миру,
А мой Орфей наяривает Лиру,
Невольно отрываясь от земли.

Он голоден, он зол, он без штанов,
Но истина проста и непреложна,
И со стены вздыхают безнадёжно
Иртеньев, Губерман и Иванов.

«Откуда темы Вы берёте?» —
Спросил один меня в письме,
«Сдаётся мне, вы просто врёте,
Купая мир в сплошном дерьме.

Я — токарь высшего разряда,
Ни дать, ни взять — рабочий класс,
И заливать мне тут не надо,
Я знаю жизнь не хуже Вас.

И я вот этими руками
Побольше пользы приношу,
Чем идиотскими стишками,
Которых сроду не пишу!»

Я написал: «В вопросе Вашем
Уже содержится ответ!
Да, мы не сеем, и не пашем,
Но ведь на то я и поэт.

Чтоб подмечать пытливым оком
И освещать житейский срам,
Что не под силу хлебопёкам,
И недоступно малярам.

Там, где завхоз, гремя ключами,
Спокойно морду отвернёт —
Поэт бессонными ночами
Вдыхает душу в свой блокнот.

Когда солдат белее мела
Обходит вражеский блиндаж —
Поэт туда заходит смело
И всё берёт на карандаш.

И уж тем более занятно,
Что без снобизма и гримас
Мы часто трудимся бесплатно,
(Чего нельзя сказать о Вас).

Я, соблюдая осторожность,
К Вам не полез бы под фрезу —
Так уж оставьте мне возможность
Смотреть на сор в чужом глазу!»

Служить науке — безусловно, благо,
Но часто ли оправдан этот риск?
В чём виноват, скажите, был бедняга,
Тот беззащитный пластиковый диск?

Лежал себе тихонечко на полке,
В душе царили нега и покой,
Но чернокожий лаборант в бейсболке
Его сграбастал жирною рукой.

И ну гонять по зонам и отсекам,
Да вслед бежать во всю дурную прыть,
Для этого не то что человеком,
А сволочью последней нужно быть.

В СССР шумит Олимпиада,
Войска в Кабул готовы вылетать,
А им, видать, всего-то лишь и надо
Несчастный диск до ручки укатать.

«Сто пятьдесят!» — кричит, «отлично, парни!»
И пялится на свой секундомер…
Уж лучше б ты муку грузил в пекарне,
Или в такси работал, например.

Всего делов — летит кусок пластмассы,
А расписали так — на все лады,
И грант, небось, из президентской кассы
На новые «полезные» труды.

Не верю я ни в мнимую удачу,
Ни в прочие рекорды-чудеса,
Поскольку до сих пор ко мне на дачу
Автобус едет ровно два часа…