Антология - Европейская поэзия XIX века

Лишь две звезды я видел:
глаза моей любимой.
В две светлые звезды я
смотрел, слепец неумный,
прочел там дней веселых
безоблачную повесть
любви счастливой.
Но появились слезы,
стыд, гнев и сожаленье,
и моему покою
тут смерть настала.
Две только сбили с толку
меня звезды — две только
мне разум помутили.
А вы все звезды эти
перемудрить хотите.
Лгуны вы, звездочеты,
лгуны вы, звездогляды,
подите вы все к черту!

Когда надежды нет и близится конец
с неотвратимостью суровой и железной,—
запреты не нужны, лекарства бесполезны:
несчастный все равно на свете не жилец…

Когда, кромешный ад беря за образец,
бушует ураган в косматой тьме беззвездной,—
не видя выхода из разъяренной бездны,
навстречу гибели бросается пловец.

Прочь чаша горькая! Пускай мечты кипят.
Терять мне нечего: все кончено, отпето,—
и я с моих страстей снимаю все запреты!

Мгновенья дороги, — их не вернуть назад…
О, только бы успеть упиться жизнью этой,—
и пусть убьет меня ее сладчайший яд.

Света солнечного нет без зренья,
а без рождества нет и веселья!
Славил рождество я в Вифлееме,
славил на святой горе Афонской,
славил в Киеве первопрестольном.
Только наш сегодняшний сочельник
самый и радушный и веселый.
Пламя пышет здесь теплей и ярче,
пред огнем разостлана солома,
перекрещены в огне поленья,
выстрелы гремят, шипит жаркое,
хоровод поет, рокочут гусли,
и с внучатами и деды пляшут,
все в веселье стали однолетки,
а всего приятней то, что с каждым
надо выпить за его здоровье!

Счастлив ты воистину, игумен,
даровал тебе сам бог веселье!

Молодой сынок, владыка славный,
мир весь веселится этой ночью,
душу каплями я сам наполнил,
старая, она над чашей пляшет,
словно над ракией пламень бледный.
Кости старые веселье будит,
им напомнив молодые годы.

Нет на свете ничего прекрасней,
чем лицо в сиянии веселья,
вот как у тебя сейчас такое —
с бородой серебряной по пояс,
полное веселости и ласки.
То всевышнего благословенье!

Я прошел сквозь решето и сито,
испытал весь этот свет злосчастный,
чашу всех его отрав я выпил,
и познал до дна я горечь жизни.
Все, что может быть, все, что бывает,
я изведал, и мне все знакомо.
Ко всему, что жизнь пошлет, готов я.
Ведь все зло, что тяготит под небом,
на земле удел для человека.
Молод ты, неискушен, владыка!
Капли первые из чаши яда
пить всего трудней, тяжка их горечь.
Если б знал ты, что с тобою будет!
Этот мир тиран и для тирана,
что же для души он благородной!
Мир составлен весь из адских распрей,
в нем душа воюет вечно с телом,
в нем воюет море с берегами,
в нем с теплом воюет вечно холод,
в нем воюет ветер буйный с ветром,
в нем воюет дикий зверь со зверем,
в нем один народ с другим воюет,
человек воюет с человеком,
в нем воюют вечно дни с ночами,
в нем воюют духи с небесами.
Тело стонет под душевной силой,
и душа трепещет зыбко в теле,
стонет море под небесной силой,
небеса трепещут зыбко в море,
и волна волну, поправши, гонит,
обе разбиваются о берег.
В мире нет счастливых, нет довольных,
нет миролюбивых, нет спокойных.
Человек поносит человека:
в зеркало глядится обезьяна!