Антология - Европейская поэзия XIX века

У аги скакун горячий,
Пред шатром ага верхом маячит,
Держит он копье десницей храброй,
Смотрит зорко, словно кречет.
Борзый конь аги быстрей всех скачет,
А копье ага всех метче мечет.
Воин добрый, только сам не добрый!

Увидав, что на арканах
Сборщики волочат пленных,
Он стрелой на них понесся
На коне буланом борзом,
И на всем скаку с разлета
Он копье метнул рукою правой
В голову валаха для забавы.

Но подчас и у юнака
Храбрая рука задремлет:
Так и тут вдруг по-иному вышло,
Борзый конь аги споткнулся,
Свистнуло копье в полете,
Пролетело легкокрыло мимо,
Поразило не ягненка — волка,
У Сафера, что волок валаха,
Выбило один глаз светлый.

На зеленую траву глаз вытек,
Брызнула кровь темною струею,
Взвизгнул турок и змеей взметнулся.
Пламенем живым ага тут вспыхнул,
Ведь позор для славного юнака
Собирать и не собрать всей дани,
Целиться копьем и промахнуться,
Не валаха ослепить, а турка,
На злорадный смех всем христианам.
Пламенем живым ага зарделся,
Боже, на кого падет расплата,
Ведь всегда валахи виноваты!

— Эй вы, Муйо, Хаса, Омер, Яшар,
Во всю прыть коней гоните,
Пусть за вами на аркане
Поспевают христиане! —
Словно лютый бык, ага вдруг рявкнул.

Слуги быстро все повиновались,
Во всю прыть коней они пустили,
Хлопают плетьми и с гиком гонят.
Топают под всадниками кони,
За конями сзади райя стонет.
Мнится в первый миг, что райя мчится,
Ласточкой коней перегоняет,
Во второй миг разобрать не можешь,
Кто быстрее, — кони или люди,
А в четвертый миг, — не поспевая,
Повалилась на землю вся райя.
Всех волочат кони за собою
И по грязи, и по пыли,
Словно тело Гектора вкруг Трои,
Когда Трою боги позабыли.

Сам ага со свитой смотрит, стоя,
Тешит зрелищем жестоким
Гневные и злые очи,
Утоляет кровожадность
Влашской кровью, влашской мукой.
А когда их сердце разыгралось,
Громко турки засмеялись,
Любо им — упала райя,
Люди ползают, будто собаки.
Так хохочут дьяволы, от скуки
Грешникам придумывая муки.

На лазурном небосводе
Звезды ходят в хороводе;
Все столпились в тесный ряд
И о страннице печальной,
О Земле многострадальной,
Робко, нежно говорят.

Тихо молвила Денница:
«Наша бедная сестрица
И печальна и темна.
Не судите Землю строго:
У нее заботы много,
Истомилася она.

Сколько ног босых блуждает,
Твердой почвы ожидает
На мельчайшей из планет!
Сколько рук там крепких страждет
И работы алчет, жаждет,
А работы — нет как нет!

Сколько там сердец, с любовью,
Обливающихся кровью
И болящих за народ!
Не будите Землю! Тише!»
И, смотря на Землю свыше,
Разошелся хоровод.

Плыви, плыви, моя ладья,
Плыви куда-нибудь!
Не знаю я, где цель твоя,—
Ты цель себе добудь.

Коль так далеко занесла
Тебя судьбины мочь,—
Вот парус твой и два весла:
Плыви и день и ночь!

Во власть ветров себя отдай,
На волю бурных волн,
Гляди вперед, не унывай,
И к небу стяг, мой челн!

Страшный день! Ты черною страницей
Пребываешь в памяти моей
Посреди беспечной вереницы
Самых светлых, самых ясных дней.

Эти дни прозрачны для очей,
Только сквозь тебя нельзя пробиться,—
Ты гранита черного мрачней,
Всех надежд холодная гробница.

В этот мир я сброшен, как в тюрьму,
Черной бурей из страны надзвездной.
Смерть желаньям, радостям — всему…