Антология - Европейская поэзия XIX века

Предо мной — бесформенная бездна,
И мечты, стуча клюкой железной,
Ковыляют, уходя во тьму…

Нет, мечты, в кромешном мраке
Некуда идти.
Или верные к неверной
Ищете пути?

Все напрасно: сквозь преграды
Рветесь вы, — и что ж?
Не желает возвратиться,
Значит, не вернешь.

По чужой пошла дороге
За чужим она,
Пестрота цветов не наших
В косы вплетена.

Но, мечты, зачем метаться?
В дом родной опять,
Может быть, она вернется,—
Надо только ждать.

Ветер веет,
Липа млеет,
Как тогда.

Речи
Журчанье,
Леса
Молчанье,
Как тогда.

Я — молодая,
Здесь ожидаю,
Как тогда.

Солнце заходит,
Друг не приходит,
Как тогда.

Солнца другого
Нет дорогого…

Вечера, как сладко ожиданье,
О вы, ночи, светлых дней светлее,
А над вами два светили солнца,
Где же вы?.. Где друг мой ненаглядный?
Плачут травы, птица запевает,
Золото мое земля скрывает…

Боже, порази грозою сушу,
Громом бей в мою живую душу!
Друга у меня взяла могила,
Ничего на свете мне не мило.

Эй, ко мне скорее, гусли-други,
Натяну вас туго на досуге,
Натяну вас, заиграю лихо,
Чтоб на сердце снова стало тихо,
Чтобы снова я увидел счастье,—
Чудо, не разбитое на части.

И заря чиста, и солнце ясно,
Лес зеленый и поля прекрасны,
Милы мне цветы и ключ прохладный,
И, дитя мое, мой луч отрадный,
Лишь в глаза твои я гляну снова,—
Вспыхнет в сердце песенное слово.

Ты, земля, мила мне бесконечно.
Дивно сотворил тебя предвечный!
Только бы пожить еще немного,
Но пора в последнюю дорогу,
Смертный час пробьет мой скоро, скоро,
Светлый мир сокроется от взора.

Гусли упадут из рук остылых,
Но что пел я — будет людям мило,
И пока душа к душе стремится
И народ за чашей веселится,
Будет песня для него отрадой,—
Ничего мне больше и не надо!

Сквозь гибких веток переплетенье
Светил мерцанье, планет роенье,
Утихомирься, сердцебиенье.
И глубже в гущу, в стеблей сплетенье.

Ручей, бегущий полночной далью,
Здесь, в этих кущах, любви свиданье,
Здесь, где с растеньем сплелось растенье,
И глубже в гущу, в стеблей сплетенье.

Моя душа тобой согрета,
Меня растопит до рассвета,
Сметет, как снега наважденье,—
И глубже в гущу, в стеблей сплетенье!