Антология - Европейская поэзия XIX века

Я не ропщу и втайне,
что смотришь на других,
но любоваться дай мне
сияньем глаз твоих.

Цветы к земле склонились
под хмуростью небес,
и птицы затаились,
притих звенящий лес,

и не кружатся пчелы
над липой молодой,
рыбешек плеск веселый
не слышен над водой.

Печалится любое
живое существо,
коль солнце золотое
уходит от него.

Умолкли птицы в чаще,
фиалок нет в саду,
не слышно пчел летящих,
рыбешек нет в пруду…

А мысли, что таятся
в сердечной глубине
и вырваться стремятся
в строке, в ее огне,—

чтобы взлететь к высотам,
в их крыльях силы нет,
покуда не блеснет им
очей небесных свет.

Чтоб вольного полета
не погубил мороз,
чтоб средь словенцев кто-то
твой образ превознес,—

взгляни хоть ненароком,
пусть я тебе не мил,
и в горе одиноком
найду источник сил.

Когда мечусь с судьбой не в лад,
«Куда?» — приятели кричат.

У волн летящей синевы,
у облаков спросите вы,

когда их гонит вихрь — один
над ними в мире властелин.

«Куда?» — не знаю тоже я
несет меня тоска моя.

Одно лишь знаю я в пути —
не смею к милой я прийти.

И нет на свете места мне
забыть то горе хоть во сне.

Други! Нам родили лозы
это сладкое вино,
осушает наши слезы,
в жилах буйствует оно.
С ним тоска не горька,
радость кажется близка.

Здравицу кому в веселье
мы певали искони?
Подарил господь нам земли,
боже, всех славян храни —
не развей сыновей,
верных матери своей!

Пусть над недругами рода
разразится горний гром!
Как при пращурах, свобода
пусть войдет в словенский дом,
пусть смелы, как орлы,
мы разнимем кандалы!

Единенье, счастье, право
пусть вернутся на века,
пусть твои потомки, Слава,
встанут об руку рука,—
все, как есть, чтобы честь
рядом с мощью стала цвесть.

Сохрани словенок, боже,
пусть цветут они в любви!
Не на розу ли похожи
наши сестры по крови?
Пусть родят нам орлят,
тех, что недругов сразят!

И за юношей с весельем
пьем из чаши круговой!
Не отравят гнусным зельем
их любовь к земле родной.
Ибо нас в этот час
вновь зовет отчизны глас.

Пьем за вечную свободу
всех народов и племен.
Да не будет злу в угоду
мир враждою осквернен.
За межой — не чужой,
друг-товарищ дорогой.

За себя поднимем чашу!
Выпьем, други, под конец
за святую дружбу нашу,
за согласие сердец.
Там, где пьют, там и льют,
веселится добрый люд!

В степях аравийских
на свет рождена,
чудесная птица
стареет одна.

Никем не любимой,
не свить ей гнезда,—
ее побратимы
луна да звезда.

И нет у нее
ни друзей, ни родных,
она одиноко
влачит свои дни.

И не для забавы —
для смертного сна
редчайшие травы
сбирает она.

Чтобы закурились
над пеплом седым
дыхание мирры
и ладана дым.

Когда ж наступает
кончины пора,
та птица вступает
на угли костра.

И, облаком вспенясь,
из огненных рук
прославленный феникс
взвивается вдруг.

Как феникс, воскреснет
и сердце певца
и пламенной песней
наполнит сердца.

Подите вы все к черту,
вы врете про погоду,
о лживые пророки,
пустые звездочеты!
Вы, мудрецы! Хотите
прочесть о всем на свете
по звездам: благосклонно ль
к нам будет нынче солнце
и урожай случится
или проснутся бури,
челны потопит море,
град грянет, нам на горе,
покончит зной нещадный
с лозою виноградной?
Лгуны вы, звездочеты,
подите вы все к черту!