Роберт Фрост - Избранное

Что плачут мокрые кусты…

Она твердит, что красоты

В полях мой взгляд не замечает…

Как знать ей, что не со вчера

Мне эта смутная пора,

Предснежное ничто без света,

Сырые дни глухой тоски

Давно и без неё близки…

Но разве объяснишь ей это?

Когда взвывает ветер, снег швыряя

В стёкла той комнаты,

глядящей на восток,

Обрывки злого лая

Вплетаются в его зловещий шепоток:

«Ну, выйди, выйди!»

Как себе назло

Покинуть ненадёжное тепло?

Итак мы тут — в осаде. Мы вдвоём.

Спит наверху ребёнок…

Я — о том,

Что в щель под дверью заползает холод,

В камине угли гаснут понемногу,

Сугробы за окном растут, и голый

Двор наконец сливается с дорогой,

Простой амбар становится холмом

Сомненья нависают над душой:

А хватит ли нам сил без помощи чужой

Встать вместе с днём?

Эй, все любовники на свете,

Я вам спою, внимайте мне:

Он был холодный зимний ветер,

Она — геранька на окне.

Когда мороза вуалетки

Растаяли на стёклах днём,

И канарейка в тесной клетке

Висела прямо над цветком,

Он сквозь стекло герань заметил

И тут же мимо пролетел,

Напомню — был он зимний ветер

И к ней вернулся в темноте.

Он был владыка льда и снега,

Был сорнякам подмёрзшим бог,

И одиноким птицам неба…

Ну что он о любви знать мог?

Над подоконником вздыхал и

Нажал на раму, чтоб она

Чуть скрипнула, (как услыхали

Те, кто в ту ночь лежал без сна).

Её почти уговорил он

Из ненавистного тепла,

Где, освещённые камином,

Мерцали в доме зеркала,

Бежать…Но как же вдруг ответить -

Решиться сразу нелегко!

А утром ветер зимний ветер

Уже был где-то далеко.

Туманным утром листья эти

Уже готовы облететь, и,

Сорвавшись с пожелтелых крон

Как только дунет злобный ветер,

Умчаться прочь под крик ворон.

Октябрь, дай время листьям этим

Хоть покачаться на рассвете,

Над сонной тишиной земли,

Поверь, что сердце, как ни странно,

Не против твоего обмана –

И тихий этот день продли!

Один листок сорви с рассветом,

Другой — хоть в полдень закружи,

Один — сорви в лесу вот в этом,

Другой — за бывшим полем ржи,

А солнце дымкой придержи,

Так, чтобы даль земли безлистой

Окрасилась в цвет аметиста,

И лишь для виноградных лоз

Октябрь, ну сделай исключение

И гроздья сохрани осенние —

Не зря же красил их мороз!

Как-то вышел один я на прогулку зимой.

И некому было поговорить со мной,

На безлюдной улице постаралась зима,

До сияющих глаз заснежить дома.

Но казалось, будто люди за окнами — со мной,

И скрипка звучала сквозь занавес кружевной,

И юные лица мелькали в окне,

И с ними так весело было мне.

Вот в такой компании шел я туда,

Но улица кончилась, и тогда

Как ни было жаль, повернул я назад —

Только чёрные окна в лицо мне глядят.

И по плотному снегу скрипят шаги,

Одиноко. И в окнах не видно ни зги,

Тишину опошлял скрип моих шагов

Этим зимним вечером. В 10 часов.

В воскресенье из церкви пошёл я туда,

Где Джон березы рубил на горке,

Он предложил мне набрать тогда

Для гороха хворосту, - на подпорки

Солнце, там где совсем не осталось ветвей,

Нещадно пекло хоть и первого мая,

Из кровоточащих пахнущих пней

Испарялся сок, духоту нагнетая.

По низинкам где только осталась вода,

Лягушачьих оркестров мильон разорался,

Но смолкали, как только я к ним приближался:

«Ну зачем он, скажите, явился сюда?»

Кучи веток валяются, — крепкие свежие!

Тут прийти бы с телегой да парой битюгов

Чтоб спасти от гнёта эти травы нежные

И тонкие пригнувшиеся спинки цветков!

А сколько плетней да плетёнок разных

Можно было б наделать из этих ветвей,

Но главное взять и поднять их все разом,

Как моток ниток с пальцев в игре детей!

А так им от хвороста добра не дождаться,

Их давят, их душат эти ветки берёз,

Да ведь только они собрались распускаться,

Как на них навалили хворосту воз!

Мы эту землю получили раньше

Чем стали ей принадлежать. Столетье

Мы были ей чужими, хоть она

Принадлежала нам. А мы кому?

Мы вовсе не были её людьми!

Но хоть Вирджиния. хоть Массачузетс

Всё было наше, только сами мы

Ещё Британии принадлежали