Людмила Колодяжная - Пред иконой стоишь со свечою...

Ангелов уставших,
в прохладе
дубовых веток,

ставших
окладом —
для Троицы Ветхой...

Здесь — журавлей отжурчало соло,
здесь — глуше сон монастырских башен,

с помощью Духа Святого — глаголы,
словно мельницы, крыльями машут.

Равный мне ветер — подыщет слово
в травах, в оправе которых — избы.

Травы сбираю для люда чужого,
песней родной разбавляя известь,

ту, с которою память глохнет,
строк зак упорены сосуды,

Слово — льняною заплатою сохнет,
ожидая расправы Судного

дня — очертанья его на фресках,
разделены святые — и грешники,

кто-то уходит в выси небесные,
кто-то падает в адские бреши,

кто нам подымет уставшие вежды,
кто нам посыпет краюху солью? —

всюду беспамятные невежды,
нам же — Слово отыскивать с болью...

День Рождества Господня,
тень колыбельная снится,
рождается Слово сегодня
в мире, в сердце, в странице.

Так Слово рождалось когда-то
в холмах Иудеи далекой...
Над царством тем тридевятым
луч был взнесен высокий.
Рождается Бог в человеке,
чтоб крепли молитвы строфы,
чтоб дни восходили как вехи -
от Рождества, до Голгофы.

Чтоб ты уходил на муку,
на проповедь в светлом хитоне,
и в бурю протягивал руку
тому кто, не веруя, тонет...

Помнишь? Ангел в тумане белел,
Нас в небесах приютивший...
Надо исполнить, что он велел,
Ангел, во сне приходивший.

Тот, говоривший: «Встань и возьми
Все, что дорого сердцу,
Видишь, ночные взметнулись огни
— Ирод ищет Младенца.

Видишь, как преданно ждет у двери
Ослик покорный и смирный,
Матерь и Сына возьми, и дары —
Золото, ладан, и смирну...

Я хочу, чтоб ты сохранил
Сладость воспоминанья
Там, где пустыня, где темен Нил,
На берегах изгнанья.

Здесь, в Вифлееме, вопли и плач,
Дьявол раскинул сети,
Здесь младенцев губит палач,
Плачет Рахиль о детях.

Ты пережди, пережди беду.
Я утолю сердца жажду.
Ирод умрет. Я к тебе приду,
В сон твой, с вестью, однажды.

Я скажу: отдохни от бед,
Мира забудь пороки,
В светлый тихий иди Назарет,
Как предрекли пророки.»

Виноградной лозою вьется строка,
каждый изгиб ее — древний профиль,
протянул ее Евангельем — Лука,
прочитал — Фе офил —

о Предтече, рожденном в такой тишине,
что горит над жизнью, как Божья кара,
и сгорает неверие в тихом огне,
охватившем уста Захара, —

о том, как Мария слагала в уме
и в сердце — старца заветы,
о том, как долго в вечерней тьме
светилось — сказанное Елисаветой, —

о тех, кто принес покаянья плоды,
о водах крещенья, что вечно синеют,
о том, что — Идущего впереди,
Идущий вослед — сильнее...

Если ветер вернется на круги,
дней пустыня будет согрета,
и мы доверимся кротко
апостолам... Божьи слуги
спустят лодку
по склону волны высокой Генисарета.

Сети веток качнутся как неводы,
ветхо,
над водами (плеск удваивается
плеском сердца),
и мы услышим двухтысячелетнее эхо
Голоса, которым начинается,
которым кончается — детство.

И мы переплывем море
жизни — с Востока до Запада,
и будут над нами веять
и кругами в просторе
расходиться — десять Заповедей
и блаженств — девять...