Борис Панкин - Новый Раскольников

я гляжу на море косо
изнываю от жары
задаюсь одним вопросом
где же выдры где бобры

…там бабушка мучила рыбу
для кошек варила обед
и вонь намекала на гибель
того что прошло чего нет

каникулы дачное лето
пятнадцать минут до реки
четыре часа до обеда
и вечность до школы беги

по небу где мячик футбольный
с востока на запад летит
где если споткнёшься — не больно
где ты — малолетний бандит

для нервных соседей и кошек
где так беззаботно душе
где счастье на счастье похоже
и мне ещё девять уже

…мне и с другими темно и с тобой —
будто совсем ослеп
не получается хвост трубой
в это тусклое небо

видимо выработан ресурс
аллес — пора на слом
знаешь порой ускользает пульс
и холодеет лоб

что ли не достаёт чего-то
выстужен что ли жар
…давеча видел тут труп у входа
в метро славянский бульвар

был внутри, теперь снаружи. —
та же самая фигня.
тот же дождик морщит лужи.
так же дела до меня

никому, и в этом мире,
нет, и это хорошо.
дважды два — опять четыре.
опа, кажется, стишок.

или нет. продолжим дальше.
я курил, считал ворон,
вопрошал: а был ли мальчик —
сам себя — что вышел вон,

и уже не возвратится
ни во сне, ни наяву.
жизнь моя мне только снится.
если я вообще живу.

Начинается салют.
Все восторженно кричат.
Пьяные «ура» орут,
Очень пьяные мычат.

Я гляжу из-под руки
В сумрак неба, за окно.
Пусть я трезв, но я таки
Вместе с ними заодно.

…тянется низкая нота, словно струна
вибрирует в заунывных руках акына.
это такая местность, ландшафт, страна,
мутная пелена, не погода — климат.

вязкий суглинок, низкое небо, дождь.
с октября по апрель солнца как ни бывало.
как ты там в этой слякоти, брат, живёшь?
что тебя согревает — спирт, одеяло?

женщина с утомлённым за жизнь лицом?
пальцы её холодны, как вода в заливе.
это судьба-злодейка, в конце концов,
сказать по-другому — условия краевые.

отсюда и мутная одурь в глазах, и сны
неотличимы от монотонной яви.
так щуке, к примеру, не отличить от блесны
жертву свою, и это — в перечне правил.

с тем и проходит в сумерках до темна
большая часть будней, как песня, длинных.
тянется низкая нота, звенит струна,
вибрирует в заунывных руках акына.

мне с тобой хорошо
так, что хочется умереть.
я за тем и пришёл,
и это надо отметить.

ставь алкоголь на стол
и закусь, да поспеши.
давай дерябнем по сто
за помин души.

давай вздрогнем за нас,
за твою печаль.
я скоро, уже сейчас,
отчалю.

никто не нужен больше, даже ты.
с такой необоримой высоты

бессмысленно, ничтожно, бесполезно
буквально всё, когда летишь над бездной

в объятья немоты и пустоты. —
никто не нужен больше, даже ты.

гляди насупив бигуди
кивай в прихожей отраженью
тебе осталось впереди
пожизненное пораженье

лежать ночами в темноте
стараясь ни о чём не думать
в тоске перебирая тех
кто мог бы быть с тобою юной

была и ты но никогда
разумной не была однако
чадит полночная звезда
спит утомлённая Итака

пятые сутки идёт дождь
третьи сутки озноб
ты мне любимая врёшь врёшь
вгоняешь меня в гроб

смотришь искоса наклоня
голову говоришь
что давно не любишь меня
я тебе не верю малыш

что же теперь столько лет коту
разом вот так под хвост
хочешь в ноги тебе упаду
хочешь умру всерьёз

будешь потом каждый день жалеть
что так обошлась со мной
будешь безудержно слёзы лить
в кладбищенский перегной